Суд
Шрифт:
Кичигин рассмеялся:
— Сергей Антонович давно не видел живого станка, стосковался. И кстати, что-то не верится — неужели вы, когда были директором завода, знали все станки своего завода?
— Знал, — твердо ответил Сараев и, помолчав, обратился к главному инженеру: — Вы изучали, где у вас чаще всего происходит брак?
— У меня тут с собой есть все данные, — вскочил инженер, чтобы взять в передней свой портфель.
— Бумажки завтра, — строго остановил его директор.
— Нет, почему же? — вмешался Сараев. — Сегодня нам
Инженер сходил за портфелем и, вынув оттуда пухлую папку, положил ее перед Сараевым.
— Ну что же, тогда завтрак будем закруглять? — спросил директор. — А то мне ведь еще надо и на завод.
Он позвал официантку и, уединившись с ней в передней, расплатился.
— Ну что ж, товарищи, — вернулся он к столу, — теперь вы с дороги отдохните, а часов в пять я позвоню вам, может, мы что придумаем на вечер, я просил наших попробовать достать билеты в театр. Всего, товарищи. Пошли, Борис Евсеевич… — Он точно забыл, что Сараев хотел ознакомиться с документацией, подхватил своего главного инженера под локоть и буквально выпихнул его в переднюю, точно боялся, что тот останется здесь без него.
— Не будем же мы в самом деле отдыхать, — сказал Сараев, когда они остались одни. — Хоть по городу, что ли, пройдемся?
— Ходить я — пас, — отозвался Кичигин, рассматривая картину в тяжелой золоченой раме. Картина занимала чуть не половину стены, а на ней — полуголая женщина возлежала под деревом на зеленом холмике, на фоне старинного готического замка, у ног ее ласкалась борзая розового цвета, и женщина пухлой рукой гладила собаку по спине.
— А ничего бабеночка, Сергей Антонович, поглядите-ка.
Сараев подошел, стал позади Кичигина:
— Рыхлая какая-то…
— Глядите-ка, спец нашелся… — и жестко спросил: — Чего это вы на директора окрысились?
— Не люблю болтунов, не переношу, у меня такое впечатление, что он дела своего толком не знает.
— Не тор опитесь с ярлычком? А потом, все же мы у него в гостях.
— Очень хотел бы ошибиться, но завтра всё увидим… Я все-таки прогуляюсь. — Сараев прошел в переднюю, оделся и ушел.
Кичигин выждал, пока увидел в окно Сараева переходящим заснеженную улицу, и сел к телефону.
Первый звонок директору:
— Сын Аверкия говорит. Уже добрался? Слушай внимательно: сегодня же вечером надо погасить моего спутника, иначе все полетит к чертям. Ты понял меня? В нем проснулся производственник-энтузиаст, и на тебя он заимел зуб. Многовато ты за завтраком ораторствовал, а твой главный — наоборот, и, по-моему, он действует тебе поперек. Завтра смотри в оба. Но сегодня спутника моего надо погасить в принципе и навеки, чтоб ему и впредь неповадно было. Понял ты меня? У тебя еще работает та Галочка с родинкой на щеке? Тебе неудобно? Я сейчас ей позвоню сам и приглашу к нам в гостиницу с подружкой. Как думаешь, найдет она приличную? Ладно, я сейчас тебе
Следующий звонок той, с родинкой ка щеке:
— Галочка? Вас беспокоит один ваш поклонник.
— Господи, кто ж это?
— Угадайте…
— Ой, их у меня так много — запутаюсь.
— Галчоночек, а не помните вы одного такого, который рассказывал вам сказочку про черного петуха и белую курочку?
— Ой! Кузьма? Ты?
— Я, мое солнышко.
— Откуда?
— Из «Европейской».
— Ясненько.
— Не все. Есть у тебя подружка и чтобы была не хуже тебя? Для друга моего, мы с ним вместе приехали.
— Бу сде… Ваш номер?
— Сто десять.
— Явка?
— Двадцать ноль-ноль.
— Записано. Пока, Кузя, бабам обуза!
— Не забыла, чертовка…
Снова звонок директору:
— Товар есть. Твоя задача — придумать вступительное мероприятие. Надеюсь на тебя. Товар явится к восьми: исходя из этого и планируй.
— Будет на уровне, не тревожься.
Кичигин положил трубку и улыбнулся: у него о директоре мнение иное — мировой парень. Он познакомился с ним в одной московской компании, когда тот был директором небольшого авторемонтного завода. Они пришлись друг другу по душе, погуляли вместе всласть — новый его знакомый оказался докой по «женскому» вопросу.
Два года назад Кичигин устроил его сюда на новостроящийся агрегатный завод. Теперь они встречаются не часто, но, когда директор приезжает по делам в Москву или Кичигин в Ленинград, всякое «дело» непременно заканчивается гулянкой, и такой, чтобы, как говорил Кичигин, «было что забыть»…
Когда в семь утра Кичигин, сам еле стоя на ногах, начал будить Сараева, тот долго никак не реагировал и лежал ничком недвижимо, как труп. Кичигин сорвал с него одеяло и открыл окно — с улицы в спальню хлынул холод. Сараев стал оживать, открыл глаза и долго озирался, ничего не понимая.
— Через полчаса за нами придет машина! — в третий, в четвертый раз кричал Кичигин, сам уже одеваясь.
Кое-как оделись — молча, только громко сопя и постанывая от дикой головной боли. Кичигин сходил в другую комнату и принес оттуда еще с ночи приготовленные им два фужера с водкой.
— Нате опохмелитесь… да быстрей же! А то оба умрем… — Он двумя большими глотками осушил фужер и вздохнул шумно и радостно. — О господи…
Выпил и Сараев — закашлялся чего-то, но свинцовая тяжесть сразу покинула голову, начал проясняться мозг.
— А где все? — несколько сконфуженно спросил Сараев.
— Кто именно? — Кичигин решил проверить, что он помнит.
— Ну… директор… потом…
— Шурочка?
— Да…
— Так бы прямо и говорили. Она ушла часа в четыре, вы же ее совсем растерзали, вон что от нее осталось, — сипло смеясь, Кичигин вытащил из постели Сараева шелковый оранжевый шарфик. — Держите на память!
Сараев стоял низко опустив голову, очевидно трудно вспоминая, что было минувшей ночью.