Судьба астероида
Шрифт:
Дженкинс не собирался стать смертником. Наверное, ему придется задать буксиру цель, как ракете, а затем катапультироваться в скафандре. Но неизвестный корабль не должен уйти. Украденный груз означал конец Мандата, новую космическую войну, разрушение, порабощение, а в конечном итоге — гибель всех планет, кроме одной — завоевательницы.
Он миновал незаконченную башню, передатчики и вошел в неосвещенную галерею, где отдыхал его буксир. Пока он поднимал свое закованное в броню тело на сиденье, реактор разогрелся. Ник взялся за руль, наблюдая за приборами, на которых
В этот момент Фридония вздрогнула.
Металлическая порода задрожала, и буксир беззвучно завибрировал в безвоздушной среде. Вспыхнул ослепительный свет у железной пасти расселины наверху. Свет настолько яркий, что казался бесцветным. На мгновение Дженкинс был ослеплен. Астероид перестал содрогаться. Через секунду он смог видеть свет. Вокруг все мерцало бледной голубизной. Жуткий цвет смерти.
Он знал, что это значит, даже не глядя на счетчик Гейгера. Тревожный сигнал этого крошечного прибора на запястье был настойчив. Экран его мигал пунцовым глазом. Он медленно поднял руку. Стрелка прибора переместилась с красного сектора.
Она поползла к черному.
«Ну что? Получил, Ник Дженкинс? — вздохнула трубка под подбородком. — Тебе не придется никуда ехать, чтобы рисковать жизнью. Захватчики достали тебя — кто бы они ни были. И ты умрешь, Дженкинс, — от сити-шока!»
4
Он умрет. Дженкинс застыл на жестком сидении буксира, не в состоянии понять и осознать эту неизбежность. Он пытался убедить себя, что этого не может быть. Счетчик, наверняка, врет, ведь он нормально себя чувствует.
«Не обманывай себя, Ник Дженкинс, — шептала трубка то, что он и сам понимал. — Ты слишком хорошо знаешь космическую медицину. Счетчики точны. Эта доза радиации смертельна, как пуля в висок. Только умираешь не сразу».
Ник покачал головой, закованной в шлем. Он был слишком потрясен, чтобы что-либо понять.
«Лучевая болезнь — необратимый процесс. Люди, сбежавшие на корабле, убили тебя — и Фридонию!» — издевалась трубка.
Ник медленно кивнул, соглашаясь с очевидным. Затем он напряг плечи и наклонился к приборам. Все-таки он еще жив.
Дженкинс мягко вывел громоздкую машину. Задним ходом выехал из железной расселины. Счетчик Гейгера не переставал пищать, когда буксир выехал наружу. Теперь Ник понял причину чрезмерной активности прибора и содрогнулся.
Он увидел огромный кратер в железном чреве Фридонии. Туда пришелся сити-удар. Острые обломки металла окружали воронку. Изогнутые взрывом невероятной силы, они все еще зловеще светились красным светом. Почва под ногами была добела раскалена. Стрелка счетчика предупреждала Дженкинса, что молчаливая радиационная буря не улеглась. Колоссальная энергия взрыва осела на астероиде тоннами радиоактивных изотопов. Фридония была отравлена, смертельно опасна. Он инстинктивно налег на руль, уводя буксир от уродливого свечения пораженной раком породы.
«Куда
Он ухмыльнулся и попытался сглотнуть сухой комок в горле. Оглядываясь на мерцающую воронку, он подумал, что удар, вероятно, был нанесен с юга. Он повернул буксир к бледным Октанам и вгляделся в экран.
Появилась белая точка!
Объект находился на расстоянии четырехсот километров. Наверняка это был тот самый корабль. Он уже вышел за тройной заслон космических шахт. Ник поймал точку на экране, зафиксировал ее и погнал буксир на полной скорости. И все равно точка продолжала удаляться. Пятьсот километров, шестьсот.
Мимо Октанов проходил самый безопасный путь. Пилот корабля точно знал дорогу. Кто бы это мог быть? Дженкинс с горечью подумал, что это был один из двадцати с лишним инженеров. Кто-то предал мечту Бранда и Дрейка. Но кто?
Точка удалилась на восемьсот километров. Он понял, что погоня стала бессмысленной. И все же он не сдавался, пока резкий приступ тошноты не остановил его. Это был первый признак того, что радиация поразила его организм.
Мышцы его напряглись и задрожали. Холодный пот растворял его силы, приклеивал тело к скафандру. Буксир, казалось, перестал слушаться его. Машина взмывала ввысь и ныряла в темноту, пока он совсем не потерял дорогу в пустоте.
Приступ тошноты прошел, спазм в желудке отпустил. Он попытался сглотнуть комок в горле и выпрямить дрожащее тело. Взглянув на созвездия, он понял, где находится. Бледная точка убегающего корабля исчезла с экрана.
Дженкинс осторожно повернул буксир назад к пораженному планетоиду. Угнетенное состояние не покидало его, хотя мысль о неминуемости собственной смерти отдалилась, стала терять реальность. Больше, чем личная опасность, его потрясло чувство потери, гибель мечты, которую он строил.
Передатчик Бранда должен был стать сердцем новой человеческой цивилизации. Оно должно было перекачивать энергию, имя которой — жизнь. Все планеты жаждали власти, чтобы решить множество своих проблем за счет других. Антиматерия, дающая невиданную доселе энергию, могла помочь всем сразу.
Кратер призывно светился. Его жар быстро спадал. Края уже потемнели. Горела только середина — одинокий глаз разраставшейся докрасна раскаленной ненависти.
Опять сработал сигнал Гейгера. Новые изотопы испускали лучи еще более смертельные, чем этот жар. Они будут убивать еще многие месяцы и годы. Теперь Фридония опасна для жизни.
Его коллеги инженеры погибли от своей мечты. Удар точно попал в центр треугольника, вершинами которого были неоконченный генератор, жилая часть и спеццех. Никто не спасся от проникающей радиации.
И все же ему хотелось надеяться.
Ник снова поставил буксир на стоянку, опустив якорь и спустился с сидения. Тошнота прошла. Он опять чувствовал себя и смутная надежда зародилась у него, когда передвижной скафандр здоровым, пронес его над зловещим заревом кратера и опустил перед входом в жилой тоннель.