Судьба боится храбрых
Шрифт:
— Понятно, — сказал Тим с сожалением и задумался. «Пожалуй, зря я его тупым считаю, — решил он после некоторых раздумий. — Ему же фактически день от роду, он ни фига не помнит и не знает. Мне сотри всю память, я бы, наверное, с месяц полным идиотом выглядел. А этот — ничего. Раз-раз, прочел свои записки, все заново сообразил и дальше топает. Молодец». Потом мысли Тима приняли другое направление. «А интересно, как он их читает? У него глаза внутри, что ли? Будто это не листки с надписями, а компакт-диск какой-то… Точно!» Тим улыбнулся неожиданно удачному сравнению. «Я, стало быть, ему компашку с вирусом подсунул. Эти, Руша Хем со своими волинами, каждый день Годзилле вирус чистили,
— Почему стоишь?
Против ожидания, Годзилла ответил, и ответил сразу же:
— Река. Обрыв. Я могу перепрыгнуть, но не уверен, сможешь ли ты удержаться.
«Обрыв?» — Тим посмотрел вниз и с удивлением заметил, что ровная поверхность заканчивается буквально в метре от ног Годзиллы. Растущие по краю обрыва кусты и нависающие над ним деревья маскировали обрыв своей листвой, но теперь Тим видел, что за листьями расстилается чистое пространство. Он вгляделся, прищурив глаза, и с трудом рассмотрел сквозь листву деревья и камни на другом берегу. Было до него, по прикидкам Тима, метров тридцать — сорок. «Перепрыгнуть? Ничего себе». Река глухо рокотала где-то далеко внизу, видно ее не было, да и слышно тоже не очень. Тиму совершенно не улыбалось измерить глубину обрыва самим собой, поэтому идея с «перепрыгнуть» ему не понравилась. Очень не понравилась.
— Нет, — сказал Тим, — я против. Если я упаду, то погибну, и ты не сможешь дойти до Сейеса, потому что некому будет использовать эту «тарелку».
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю сейчас остановиться на ночь, а с утра продолжить путь. Вчера ночью ты меня чуть не убил, когда потерял это… способность логически мыслить. Мне просто повезло, что я успел применить «тарелку». Сегодня может и не повезти.
— Что ты предлагаешь? — повторил Годзилла.
— Есть одна мысль, — Тим скинул «тарелку» вниз, встал, прошел к хвосту Годзиллы и уже испробованным способом съехал по нему вниз. Спрыгнул с конца хвоста на землю, прошелся, остужая ноющую обожженную кожу. — Если использовать этот предмет, — Тим подобрал «тарелку», — до того, как ты все позабудешь, это не… поможет? Как думаешь?
Годзилла глухо уркнул и повернулся к Тиму.
— Полагаю, что не поможет. Или подействует непредсказуемым образом, например, отсрочит потерю мной способности логически мыслить на срок значительно меньший обычного. Кроме того, я не хочу, чтобы ты применял таэс до того, как это будет необходимо.
«Ага, — подумал Тим, пряча усмешку, — как я и полагал. Значит, достаточно крутануть эти тарелки, и ты снова станешь считать меня своим хозяином».
— Понял. Тогда такое предложение. Я сяду от тебя шагах в трех — твоих шагах конечно же, — а ты будешь потихоньку считать вслух до… до скольки получится. Как только ты замолчишь, я буду крутить «тарелки»… таэс, в смысле. Пойдет?
— Кто пойдет и куда?
Тим в досаде махнул рукой.
— Никто. Это я интересовался — приемлемо ли мое предложение?
— Да, — Годзилла помедлил. — Приемлемо. Я нахожу его разумным и достаточно надежным.
— Тогда, — Тим немного отошел от обрыва и сел на землю, — давай устраиваться на ночь.
Годзилла постоял секунд десять в раздумьях, потом шагнул наискосок от обрыва, встал боком к Тиму и сказал глухим голосом:
— Один… два…
Тим зевнул и пристроил перед собой «тарелку».
Замолчал Годзилла на счете «восемь тысяч семьсот семьдесят три». Или что-то около того. К этому
— Ничего не читай, — Тим зевнул, — и охраняй меня, пока я не дам тебе другого задания.
— Понял, — глухо отозвался Годзилла.
Тим облегченно вздохнул, оттолкнул от себя «тарелку» и лег на бок.
Видимо, хищников в этих краях водилось меньше, чем там, где они шли вчера, — круг трупов поутру выглядел вовсе не так внушительно. Это даже и не круг был — просто штук десять тушек лежали на разных расстояниях от места, где спал Тим. Годзилла тем же безмолвным изваянием торчал неподалеку. Тим встал, потянулся, осмотрел ноющую и слегка распухшую ступню, потом похромал к торчащему неподалеку пеньку. Отломал большой кусок коры, приложил его к пятке и надел сверху оба носка. Критически осмотрел результат, хмыкнул и повернулся к Годзилле. Вряд ли эта «обувь» продержится хотя бы пару километров, но Тим пока пешком идти и не собирался. Зато теперь можно было наступать на правую ногу, не опасаясь новых заноз.
— У тебя есть листки с записями, — сказал Тим Годзилле, — прочитай их. Потом можешь делать, что захочешь.
Годзилла постоял немного, дернулся, уркнул.
— Я удовлетворен твоим пожеланием, — сообщил он. — Ты можешь продолжать сопровождать меня в Сейес?
— «День сурка», блин, — пробормотал Тим по-русски, подбирая с земли «тарелку» и осторожно подходя к обрыву. — Да, могу. Только сначала надо придумать, как мы на другой берег переберемся. Сейес же на другом берегу, как я понимаю?
— Сейес на другом берегу, — согласился Годзилла, — я могу перепрыгнуть.
— Но не уверен, что я удержусь, — отмахнулся Тим, ложась на землю и подползая к самому краю. — Плавали, знаем. Сделаем так — я спущусь вниз, обрыв не такой уж крутой, перейду речку и поднимусь с другой стороны. А ты перепрыгивай. И «тарелку» с собой прихвати.
Суставчатая конечность подхватила лежащую на земле «тарелку», Тим же вздохнул, развернулся спиной к обрыву и принялся нашаривать ногами опору. Но тут его плотно обхватило поперек спины и подняло в воздух.
— Ты чего?! — возмутился Тим, болтая ногами. — Отпусти меня!
— Не согласен, — сказал Годзилла, усаживая Тима себе на спину, но захвата не ослабляя. — Выполнение твоего предложения займет много времени. Я буду тебя держать в момент прыжка.
— Стой! — крикнул Тим, но чудище его не слушало — молча сделало два шага назад, потом рвануло к обрыву. Листья метнулись в глаза Тиму, он попытался пригнуться, но не смог — Годзилла по-прежнему крепко держал его. Тогда Тим закрыл глаза и заорал. Ветки больно хлестнули его по щекам, потом остались только ветер в лицо и ощущение свободного полета. Тим открыл глаза, увидел стремительно приближающиеся камни противоположного берега, сжался и снова закрыл глаза — берег был слишком высоко. Вдруг его резко дернуло вверх, потом Тим почувствовал сильный удар по ногам, упал и покатился, ничем не удерживаемый.