Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

Хэйдон Элизабет

–  Грунтор, я должна тебе кое-что рассказать.

Фирболг посмотрел сверху вниз на ее маленькое лицо и широко улыбнулся. По выражению ее глаз он догадался, что она собирается сказать, - душа Рапсодии была для него прозрачна, как кандерианский кристалл.

–  Ничего не выйдет, - борясь с подступившим весельем, угрюмо заявил он.
– У тебя уже был шанс. Придется отложить разговор.

–  Нельзя, - с беспокойством возразила Рапсодия.
– Это очень важно, Грунтор.

Великан болг ухмыльнулся.

–  Потерпи, мисси, а когда все закончится, ты мне расскажешь, ладно?

Он никак не отреагировал на то, что Рапсодия

дергала его за рукав, но задержался возле Акмеда и переглянулся с ним. Как и всегда, они обошлись без слов. Затем Грунтор скрылся в тени, за грудами песка и пепла.

Рапсодия в смятении смотрела ему вслед. Еще несколько мгновений она различала очертания его фигуры перед огромной кучей пепла, потом моргнула и Грунтора уже не было. Он слился с землей и пеплом с такой же легкостью, как несколько мгновений назад с темнотой.

Грунтор наступил на линию, идущую вдоль границы зараженного участка, убедился в том, что стоит на земле, не оскверненной демоном, и, замедлив дыхание, постарался с ней слиться, пока не почувствовал, что его тело охладилось до температуры на улице. Грунтор ощущал биение сердца Земли, теперь оно начало совпадать с его собственным.

Мимо прошли двое мужчин, о чем-то громко спорившие. Они могли бы коснуться руками гигантского фирболга, но не обратили на него ни малейшего внимания. Рапсодия и Акмед переглянулись и не сумели сдержать улыбки: для начала совсем неплохо. Затем Акмед взял Рапсодию за руку, и они вместе зашагали к западной стороне здания, обходя границу оскверненной земли, которую им показал Грунтор.

Они подошли к юго-западному углу базилики, и Рапсодия заставила Акмеда остановиться.

–  Ну, ты тоже не станешь меня слушать?

Рука в перчатке легко коснулась ее лица и застыла возле губ, заставив Рапсодию замолчать. Рапсодия поразилась невесомости его прикосновения впрочем, она забыла, из какой тонкой кожи сделаны его перчатки.

"Стоит ли удивляться, что он способен ощущать движение ветра и прятаться в нем", - улыбаясь, подумала она.

–  Время слов прошло, - тихо проговорил Акмед.
– Нельзя заставлять ублюдка ждать.

–  Ладно, тогда я буду молчать.

Она нашла руку Акмеда и сжала его сильные пальцы, он повернулся к ней, и их глаза встретились.

Последними встретились их губы, и Рапсодия вознесла молитву, чтобы их первый поцелуй не стал последним.

Когда она слегка отстранилась, Акмед быстрым движением надвинул на глаза капюшон и, едва заметно кивнув, свернул за угол.

Рапсодия тоже надела капюшон и оглядела пустую улицу. Ночной ветер задувал все сильнее, взметая в темный воздух снежинки и ледяную пыль. Рапсодия следом за Акмедом свернула за угол и быстро зашагала вдоль южной стены базилики, мимо окна ризницы, свернула за юго-восточный угол и направилась к главному входу, располагавшемуся на восточной стороне.

Гиттлесон выглядывал из маленького окна ризницы, невидимый за тяжелой портьерой, его бледные руки, выделявшиеся в сумраке светлыми пятнами, вспотели, так он нервничал.

–  Она идет, ваша милость.

Благословенный стоял в нефе, центральной части базилики, среди скамеек, где сидят верующие. Его одряхлевшие руки любовно поглаживали гладкую спинку скамьи, он улыбался, белые зубы поблескивали в тусклом пламени свечей.

–  Хорошо, - тихо ответил он.
– Я готов.

Он не спеша двинулся вдоль бокового прохода к мраморным ступеням, ведущим к святилищу,

где стоял каменный алтарь, и начал подниматься. На половине пути он оглянулся и посмотрел в сторону ризницы, на застывшую в дверном проеме темную фигуру, озаренную светом, падающим из маленькой комнаты для переодевания.

–  Закрой дверь, Гиттлесон, здесь становится слишком светло.

Рука в перчатке протянулась вперед, и дверь захлопнулась.

Благословенный преодолел последние ступени, улыбаясь своим мыслям.

Рапсодия потянула за ручку двери главного входа в базилику. Тяжелая дверь, сделанная из кованого железа с выгравированными на нем священными символами, точно такими же, как в Сепульварте, открываться не пожелала. Певицу вдруг охватила паника: она не подумала, что дверь в базилику может быть закрыта.

Рапсодия потянула еще раз, и дверь легко открылась, словно ее любезно распахнул невидимый слуга. Она оглядела вестибюль, но увидела лишь ящики для сбора пожертвований и множество свечей, пламя которых неровно замерцало под порывами налетевшего ветра. Рапсодия вошла.

Тяжелый воздух в базилике таил угрозу, словно возражал против ее вторжения. Она сделала шаг вперед и даже сквозь сапоги почувствовала, как обжигает ноги оскверненная земля, - да, все здесь противилось ее присутствию, даже воздух. Рапсодия стиснула зубы и решительно двинулась вперед, в сторону портала, ведущего в центральную часть базилики. Сквозь приоткрытую дверь она видела святилище. Рапсодия дошла до конца вестибюля и остановилась перед входом в неф.

–  Входите, ваше величество, - с легкой усмешкой проговорил человек в темно-красной мантии, стоявший к ней спиной у алтаря.

После приглашения воздух вокруг Рапсодии едва заметно изменился. Казалось, исчезли невидимые путы и оскверненная земля перестала жечь ноги. Рапсодия колебалась, ей не хотелось оказаться во владениях Благословенного, но ничего другого не оставалось, и она вступила в центральную часть базилики.

Открывшееся темное пространство было огромным. Украшенные бронзой дубовые люстры свисали с высокого потолка, мерцая тысячами зажженных свечей, не способных разогнать сумрак громадного зала. Внутреннее убранство базилики поражало своей аскетичностью: вдоль нефа шли ряды простых деревянных скамей, окон в зале не было, сквозь единственное отверстие в потолке виднелась высокая башня с колоколами, вздымавшаяся в темноте над центральным алтарем.

Вдоль всех четырех сторон приподнятого алтаря шел длинный балкон, на который вели четыре винтовые лестницы. В этой части зала на скамьях лежали темные подушки - для удобства богатых прихожан Бет-Корбэра.

Рапсодия остановилась посреди прохода и посмотрела в сторону святилища, где стоял Благословенный, так и не соизволивший повернуться к ней лицом. Синевато-серый пол базилики прекрасно гармонировал с полированными мраморными ступенями - такие же Рапсодия видела в Сепульварте, только здесь они были темными с белыми и серебристыми прожилками. Ступени вели к полукруглой апсиде из древнего красного дерева, стены ее состояли из колонн с отверстиями органа, на котором должен был играть ветер. Рапсодия сразу почувствовала, что он не добирался до этой части святилища в течение уже очень многих лет. Наконец Благословенный отвернулся от простого каменного алтаря и посмотрел через открытое пространство базилики на Рапсодию. Даже на таком большом расстоянии она заметила, как сверкают его глаза.