Судьба дракона
Шрифт:
– Наша охота и не могла быть удачна, Листик предупредила дракона. Это же надо, такая маленькая, а Хозяйка леса!
– Если ее так назвала ученица местной травницы, то это еще не значит… – начал Гатам, но Терлин не дал ему закончить:
– Именно – местной! А травница и ее ученица должны ладить со здешними лешаками, русалками, ну и прочими… Они в курсе, кто у тутошнего необычного народца главный. Да ты вспомни, как Листик разжигала и поддерживала огонь! И то, что ее слушаются русалки… Ну а дракон ей золото отдал, думаешь, по доброте душевной? Ведь это далеко не простой дракон, а вот
– Каким егерем! Кругом девственный лес!
– Ну, лесником. Надеюсь, Хозяйка не будет возражать, по дружбе…
– Знаешь, Гатам, я, пожалуй, тоже останусь, – присоединился к Терлину Тором.
– Как знаете, – вздохнул главный. – Ватагу придется распустить, но, с другой стороны, с такими-то деньгами заниматься столь опасной деятельностью, как охота на драконов… – Гатам еще раз вздохнул и скомандовал: – Сворачиваем лагерь и грузимся на телеги.
Хоть деньги и появились, но бросать снаряжение и арбалет с зачарованными болтами не годится, ведь все это можно выгодно продать. Когда сборы были закончены, Терлин и Тором, попрощавшись с остальными ватажниками, направились в ту сторону, куда раньше ушла Листик со своими спутниками.
Глава 3
Монастырь Святой Урсулы и разговор в пещере
Восемь телег со скарбом – негусто, но святое дело надо начинать с лишений, а каким еще делом может быть основание нового монастыря? Это подвижничество, и на него сестру Русилину благословила мать-настоятельница. И вот Русилина, уже сама ставшая матерью-настоятельницей пока еще не существующего монастыря, вела сестер, согласившихся разделить с ней эту тяжелую долю, туда, где впоследствии должен возникнуть монастырь. На телегах везли только имущество будущей обители – иконы, святые и не очень книги, статую святой Урсулы и всякие совсем не мелкие хозяйственные мелочи. Сами же монахини, насельницы будущего монастыря, шли пешком: подвижничество должно начинаться с малого подвига. А пеший поход по этому лесу уже можно было считать подвигом! И немалым!
Возглавляла это шествие сестра Олива, высокая и худощавая. Держалась она уверенно, было видно, что она привычна к таким длительным пешим походам. Олива – тоже будущая монахиня монастыря Святой Урсулы, а в прошлом – старшая послушница ордена Карроты Непорочной, великолепный боец, впрочем, как и все монахини, поклоняющиеся этой воинственной святой. Сестра Олива в руках держала отнюдь не пальмовую ветвь и даже не ветвь дерева, созвучного со своим именем. В руках сестры-воительницы был широкий меч, средней длины, не очень удобный для битвы, но в самый раз для драк в закрытом пространстве и в зарослях. А чем дальше в лес уводила дорога, тем гуще становились эти самые заросли.
Громкий вой заставил остановиться телеги – монахини сбились в кучу, зашептав молитвы. Звук приближался. Он становился все громче, а молитвы стали больше похожи на причитания: подвижничество – это одно, а вот мученичество – совсем другое.
На дорогу перед решительно размахивавшей мечом Оливой выскочило шестиногое чудище. Мохнатые ноги с мощными когтями, тело, покрытое
– О святая Урсула! – воздела руки к небу Русилина. – Ты не оставила своих дочерей без защиты!
– Воистину так, святая мать! – с жаром поддержала будущую настоятельницу Олива. – Я и сестры были свидетелями чуда! Зверь, рыкающий и неуязвимый, был сражен…
– Ага! Прямо в лоб! – подтвердила рыжая девочка, непонятно как появившаяся перед монахинями, и удивленно спросила: – А вы что, все родственницы? Да? Сестры? А ты их мать, да? Ну, раз к тебе так обращаются? Такая молодая – и столько взрослых детей!
– Листик, это монахини, они друг дружку называют сестрами, а самую главную – матерью-настоятельницей, – попыталась объяснить девочке появившаяся вслед за ней черноволосая девушка. Обе они были одеты в длинные платья, очень неудобные для прогулок по лесу.
– О! – Девочка широко раскрыла свои и без того большие зеленые глаза. – Ирэн, а что она настаивает или на чем? Ну раз ее так называют. Вон у Марты как много настоек, но ты же ее так не называешь – настоятельница.
– Листик, это совсем другое, монахини живут в монастыре, и молятся они…
– Ага, – понятливо кивнула девочка и сделала совсем неожиданный вывод: – Они молятся, а потом ихняя мать их всех лечит своей настойкой!
– Листик, ну с чего это ты взяла? – всплеснула руками черноволосая девушка.
– Ну, Ирэн, в деревнях же начинают молиться только тогда, когда заболеют, а так никто и не думает этого делать! А как заболеют, то молятся и мазями и настойками, что Марта делает, лечатся.
Девушка вздохнула и, видно, уже не надеясь объяснить девочке монастырские порядки и то, что там монахини делают, поздоровалась:
– Здравствуйте, святые сестры!
– Здрасте! – поддержала свою старшую спутницу девочка и поинтересовалась: – А что вы тут делаете?
– Меня благословили на основание нового монастыря, – ответила Русилина. – Сестры согласились разделить со мной сей подвиг, но страшный рыкающий зверь едва не стал причиной нашей гибели!
– Хорот не рычит, не умеет, он только воет. И вряд ли он на вас напал бы, эти звери питаются падалью. Просто они очень любопытные, вот он и прибежал на вас посмотреть, пока вас медведь не задрал. Ну и потом доесть то, что останется от вас после медведя.
– Какой медведь?! – побелев, спросила будущая мать-настоятельница.
– Пещерный, – любезно пояснила девочка. – Его так называют, потому что он в пещерах живет. Он очень большой и поэтому очень прожорливый, может вас всех съесть!
– Где?! – невпопад спросила сестра Олива, крепче сжимая меч.
– Где живет?! – еще больше побелела Русилина.
– В пещерах, – повторила девочка матери-настоятельнице и, повернувшись к сестре Оливе, объяснила и ей: – А съедать он вас будет здесь, вот!