Судьба генерала
Шрифт:
На следующий же день к флагману английской эскадры, болтавшемуся в холодных водах Балтийского моря неподалёку от Финского залива, подошла шлюпка с секретным агентом, доставившим наконец-то так долго ожидаемую лордом Уитвортом новость: император Павел Первый убит заговорщиками в Михайловском замке. Престол занял Александр Павлович, который уже выслал фельдъегерей, чтобы вернуть бедных казачков, бредущих в поход на Индию. Поворот во внешней политике огромной империи обеспечен! Теперь у Англии появился вновь могучий союзник. Лорд Уитворт сообщил радостную новость адмиралу Нельсону. Английская эскадра повернула назад, к
3
Во второй половине марта этого года семья Муравьёвых жила в Сырцах, родовой вотчине Николая Николаевича старшего, собираясь, правда, в ближайшее время переехать в Москву, к отчиму отца князю Урусову, в его огромный дом на Большой Дмитровке. Время это было необыкновенное. Все ждали чего-то нового и непременно хорошего от молодого царя. Возбуждение взрослых передалось и детям. Поэтому шестилетний Николушка очень внимательно вслушивался во всё, что говорили взрослые, но, конечно, многое понять не мог. И как-то раз он играл в кабинете отца с многочисленными коробками из-под английского табака. Его отец, Николай Николаевич, был заядлый курильщик. Николушка построил целую стенку под большим письменным столом на ковре и улёгся за ней уморившись, дело было после обеда. Мальчик и не заметил, как заснул. Проснулся, услышав голоса. Это говорили отец и гость, дальний родственник Иван Матвеевич Муравьёв-Апостол. Сорокалетний дипломат, вице-канцлер Коллегии иностранных дел, он был птицей высокого полёта в высших сферах тогдашней власти. И сейчас он, потягивая такую приятную послеобеденную сигару, о чём-то солидно повествовал. Иван Матвеевич любил поговорить, а уж рассказать он много чего мог жившему из-за расстройства имущественных дел в деревенской глуши, хотя и неподалёку от Петербурга, предводителю дворянства Лужского уезда, тридцатитрёхлетнему отставному гусарскому подполковнику.
— Ну и что же император? — с придыханием спрашивал Николай Николаевич.
Николушке показалось странным, что обычно такой уверенный и звонкий голос отца звучит так взволнованно-приглушённо, словно он говорит через платок, приложенный к губам. Мальчик прислушался.
— Да он спрятался за ширмой, этот ирод, перепуганный до смерти. Как издеваться над людьми безнаказанно, так герой, а как за него самого принялись, так в штаны наложил, — негромко ответил Иван Матвеевич.
«Ирод?» — удивлённо подумал Николушка.
Совсем недавно, дело было на Святках, он смотрел вертепный кукольный спектакль. К ним в усадьбу приходили комедианты с домиком, разделённым на два яруса. На верхнем, оклеенном голубой бумагой, изображалась пещера с домашними животными, яслями и младенцем, а нижний — малиновый, там представляли царя Ирода, восседающего на троне и дающего зверские приказания об убийстве младенцев. Мальчик вдруг представил этого изверга в треуголке, с курносым носом, он хорошо запомнил внешность Павла со времени встречи в Летнем саду.
— Ну так кто же его порешил-то? — хрипло спросил Николай Николаевич. Отец Николушки терпеть не мог Павла, переведшего его из Балтийского военно-морского флота в гусарский полк на юг Украины. Этим сумасбродным решением он поломал старшему Муравьёву всю так хорошо складывающуюся флотскую карьеру.
— Поговаривают, что измайловец штабс-капитан Скарятин своим шарфом придушил ирода, но
— Ужас! Хотя я и не любил покойного, но, честно говоря, я ему не желал такого конца.
— Да чёрт с ним, — заключил спокойно Иван Матвеевич. — Теперь надо думать о будущем, а не о прошлом. Я ведь, как ты знаешь, с Паниным конституцию составил, Александр Павлович-то обещал её подписать, но сейчас что-то не торопится император выполнять свои обещания...
Николушка уже ничего не мог понять, о чём это толковали взрослые. Он закрыл глаза и снова представил, как Ирод в треуголке и с курносым носом отдаёт приказание избить младенцев, а потом вдруг рядом с ним появляются офицеры в красивых гвардейских мундирах и начинают его лупцевать, один из них бьёт его по виску табакеркой, а потом другой набрасывает на него шарф с серебряными нитями, что носят обмотав вокруг пояса парадных мундиров, и душит.
— Так ему и надо, так ему и надо, злодею этакому, — бормочет себе под нос мальчик, которому страшно не понравился тот дядька в Летнем саду, и снова засыпает. Когда проснулся, то никого в кабинете уже не было. Он услышал, как по комнатам ходит горничная и зовёт его чай пить. Николушка вылез из-под стола, разбросав пёстрые коробки от табака, и кинулся в столовую.
— Ты где был, родимый? — спросила его мама, сидевшая, по русскому обычаю, у самовара и разливавшая чай гостям в голубые фарфоровые чашки.
— Я спал и сон видел! — громко выкрикнул Николушка, садясь на свой высокий детский стульчик.
— О чём сон-то?- улыбаясь задал вопрос отец, принимая от жены чашку с чаем.
— О царе Ироде, о том, как его убили гвардейцы, табакеркой врезали, а потом шарфом придушили. И поделом ему, не будет, гад, младенцев убивать.
Рука отца вздрогнула, расплёскивая чай на блюдечко и на белую камчатную скатерть; он внимательно посмотрел на сына, а тот уже обращался деловито к матери:
— Мама, мне побольше клубничного варенья, оно вкусное!
Николай Николаевич переглянулся с Иван Матвеичем. Гость изумлённо и даже чуть испуганно покачал головой.
— Да, кстати, слышали новость? — громко проговорил Иван Матвеевич, переводя разговор в другое русло, — наш родственник Николай Саблуков сейчас охраняет императрицу-мать, Марию Фёдоровну, но в недавней нашей беседе признался мне, что хочет в ближайшее время оставить службу и уехать вообще из страны.
— Куда же он собрался? — спросила Александра Михайловна, ставя перед Николушкой розетку, полную его любимого варенья.
— Кажется, в Англию, — ответил небрежно дипломат. — А другой твой двоюродный брат, — обратился он к Николаю Николаевичу, — Александр Волков, поручик Преображенского полка, пошёл в гору: получил чин капитана и флигель-адъютанта. Он в ту роковую ночь был со своими солдатами во внутренних покоях императрицы Марии Фёдоровны. Она его теперь особо выделяет и покровительствует ему.
Отец Николушки улыбнулся, вспомнил свой разговор в Летнем саду с двоюродными братьями. «Слава богу, что мой совет пошёл обоим на пользу», — подумал, вдыхая тонкий аромат китайского чая, который пил из полупрозрачной фарфоровой чашки.