Судьба Илюши Барабанова
Шрифт:
— Сам ушел.
— Как это ушел? Ты с ума спятил? А ну идем обратно!
— Не пойду.
— Нет, пойдешь!
Бабушка покрыла платок, чтобы отвести Илюшу в церковь, как вдруг раздался звонок.
Дунаевы растерялись, увидев дьякона.
— Отрок-то ваш дома? Как заяц подхватился и убежал.
— Отвечай, бусурман! — тормошила бабушка Илюшу. — Отец дьякон, научите его уму-разуму… Ах ты домовой! Другой бы за счастье считал, что его в церковь взяли.
— Пойдем, любезный, — сказал дьякон и потянулся к Илюше,
— Уйди, поп!
— Ты как со святым отцом разговариваешь? — испугалась бабушка. — Сейчас же проси прощения. Целуй руку отцу дьякону!
Тиская мальчика, она больно щипала его костлявыми пальцами. Все же Илюша вырвался.
— Чур тебя, проклятый!.. Простите, святой отец. Такое, видно, время сатанинское пришло. Малый дикой, на улице рос.
— Нет, Аграфена Ивановна, он не дикой. Он безбожник — вот кто! Какая власть — такие и дети… Если бы у него был отец, снял бы ремень да хорошенько пропарил.
От Илюши ничего не добились. И когда дьякон ушел, бабушка и тетя Лиза втолкнули мальчика в залу, к иконам, и приказали молиться.
— До утра будешь стоять, пока не покаешься.
— Не буду на коленках стоять.
— Лупи его, Лизавета!
Даже дедушка был смущен тем, как расправлялись с приемышем…
Плачущий Илюша забился в свой уголок. Он долго всхлипывал там, потом вспомнил про ленинский плакат, где черный поп кувырком летел с земного шара, спрятал его под рубахой и незаметно выскользнул из дома.
Сейчас вы узнаете, как угнетать Степу и как издеваться! Пускай люди смотрят и смеются над вами, попы длинногривые!..
Илюша прибежал к церкви Василия Блаженного. Оглянувшись по сторонам, он вынул плакат и прицепил его на железную дверь храма.
А вечером пришел Степа и, косясь на бабушку, фыркнул в кулак, с трудом сдерживая смех.
— Ты чего? — спросил Илюша.
— Чудеса!.. Кто-то приклеил на церковь картинку с Лениным, где он попов метелкой лупит, а старухи не разобрались и давай креститься на плакат — думали, явленная икона.
— Это я…
— Да уж знаю… Держи, бродяга, свой плакат и скажи спасибо, что его не порвали.
Глава девятая
ПАСТУШОК
Илюшу снаряжали в пастухи, как на войну. Тетя Лиза сшила ему из грубого
Вечером пришел пастух Михеич. Бабушка проводила его на кухню, налила постных щей без хлеба. Михеич не обиделся, достал из кармана черный сухарь, обмакнул в щи и стал есть.
— Вот какие дела, Илюшка, — обратился старик к пастушку. — Открываем с тобой военные действия. Коровьим войском командовать будем втроем: я, ты и Адам.
— Довольно болтать, старый хрыч, — рассердилась бабушка. — Зачем собаке святое имя дал?
— Аграфенушка, от моего Адама все собаки пошли.
— Тьфу, окаянный, согрешишь с тобой…
Илюшу трогала бедность старика. Пиджак на нем пестрел заплатами. Военная гимнастерка совсем истрепалась. Но Михеич не обращал внимания на свою бедность. Характер у него был веселый. Бабушка сердилась на его озорные прибаутки, но прощала: к пастухам надо относиться уважительно. К тому же Михеич приходился дедушке товарищем по солдатской службе.
Когда старик ушел, стуча деревяшкой, Илюша проводил его до калитки. На прощание Михеич пожал ему руку, как взрослому, и сказал:
— Ложись спать. А завтра с утречка выйдем на лужок да заиграем во рожок…
На рассвете Илюше приснился сон, будто он спрятался вместе с Ваней в мусорном ящике, а милиционер заметил их и начал стучать палкой по крышке, приговаривая:
— Пастух пришел, буди малого.
Мучительно хотелось спать…
Борясь со сном, Илюша едва попадал в рукава рубахи.
На кухне бабушка налила в глиняную тарелку парного молока, положила туда несколько ложек холодной овсяной каши.
— Иди лопай, дармоед!
Илюша съел кашу, повесил через плечо суму, прицепил к поясу стеклянную флягу и, пошатываясь, в полусне, пошел к двери.
— Вернись! — крикнула бабушка. — Опять лоб не перекрестил!
Пришлось возвратиться на кухню, где в темном углу висела закопченная икона с мигающей лампадкой.
Солнце еще не поднималось, и было прохладно. В соседнем дворе гремели ведрами.
Дедушка напоил Белянку, и она стояла посреди двора, облизываясь. Потом он открыл перед ней калитку, но Белянка продолжала стоять. Бабушка толкнула Илюшу в спину:
— Чего смотришь? Бери хворостину, гони корову со двора.
Белянка, комолая старая корова с белыми ресницами, выйдя на улицу, призывно замычала. Ей ответили трубными голосами другие коровы.