Судьба королевских волчат
Шрифт:
И вся стойка с жутким грохотом рухнула на волчонка.
Мидир сгруппировался, увернулся от большей части тяжелых железяк, но один из двуручников угодил ему по макушке. Из глаз полетели искры, голова заболела резко и сильно, навернулись слезы, и Мидир затараторил, чтобы не разрыдаться, не хватало еще волчьему принцу рыдать:
— Мне не бор-р-рьно! Не бор-р-рьно! Мидир-р-ру не бор-р-рьно! — схватился за голову, нащупывая растущую шишку. — Совсем, нискор-р-речки не бор-р-рьно!
— Вне всякого сомнения, мой принц. Только
— Это еще зачем? — тянуло шмыгать носом и всхлипывать.
— Чтобы вам было совсем не больно, — Киринн привлек его к себе, склоняясь и нависая, словно огромная, облаченная в доспехи гора.
— Хор-р-рошо, но мне не бор-р-рьно! Мидир-р-ру и так не бор-р-рьно! — хуже, чем заплакать при отце, прегрешения не существовало, поэтому Мидир старался не плакать вообще никогда.
— Разумеется, мой принц. Итак? — Киринн очень настойчиво заглядывал в глаза, и Мидир поспешил выполнить просьбу: пока начальник стражи не разглядел слезы, где не положено.
Мидир отнял руки от головы и на всякий случай зажмурился. Шишку ощупали, а потом на нее подули, и боль утихла.
— Эй! Кир-р-ринн! Ты что дер-р-раешь? — все еще зажмурившись, спросил Мидир.
— Вам не больно, мой принц, а я не дую на вашу шишку. Не понимаю, что вас так удивляет! — рука в латной перчатке, похоже, пошевелила волосы Мидира, то ли взъерошивая, то ли приглаживая.
— Удивр-р-ряет, что ты не дуешь, а мне не бор-р-рьно. Ты что, меня гр-р-радишь? И тебе не стр-р-рашно?
— Нет, мой принц. Это еще одна особенность взрослого волка, того, у которого уже есть дети.
Мидир рискнул поднять взгляд и наткнулся на совершенно спокойное выражение лица.
— Пр-р-рямо дети? У тебя? Ого! А они навер-р-рное тоже бер-р-рые? — про загадочных белых волков Мидиру было страсть как интересно. Он раньше никогда белых не видел!
— Всего один белый волчонок, мой принц, к тому же слишком взрослый, чтобы заходить в гости почаще, — Киринн опять взъерошил волосы Мидиру. — Потому что он уже давно не волчонок!
— Ого! Вор-р-рчонок, который давно не вор-р-рчонок! Я тоже так хочу!
— Вот подрастете, мой принц, хотя бы лет до двухсот, и будете. С трехсот — уже обязательно, — при этом большой волк был крайне серьезен.
— До двухсо-о-от! — принц не удержался от разочарования. — До двухсот… Тогда, конечно, можно пр-р-рямо быть взр-р-роср-р-рым вор-р-рком.
Под ногой загремел неловко задетый меч — Мидир уже и забыл, что стоит возле обвалившейся стойки.
— Это несомненно, мой принц. А пока вернем все как было, — Киринн поднял стойку и очень легко, как копья, раскидал по ней тяжелые двуручники.
Мидир изловчился и, пыхтя, подтащил один, отлетевший дальше прочих, чем заслужил уважительный взгляд и довольное:
— А болванку мы
— Я могу помочь! У меня очень острые зубы! — не удержался Мидир, а Киринн рассмеялся: гулко, словно эхо разлетелось горах.
Мидир даже забыл на момент, что они не спросили разрешения отца, и вопреки всему почувствовал себя очень счастливым.
Знать Вотыты ему понравилось гораздо сильнее, чем не знать!
Глава 2. Пропажа
Теперь, когда на Мидира не обращали внимания отец и брат, не могла уделить время мама, ему всегда можно было найти Киринна, особенно потому, что стражники с радостью указывали верное направление или даже, не страшась оставить пост, провожали второго принца к своему главному офицеру.
Начальнику замковой стражи.
Вотыты.
Главнее Киринна по званию был в Черном замке разве что советник или сам папа, но папа был главнее всех, так что никогда Мидиром в расчет не принимался, существовал сам по себе и выше всех, присутствуя в замке, в душе и в сознании постоянно.
Через пару недель знакомства Мидир с радостью обнаружил, что Киринна можно использовать и как стенку для лазания, очень и очень соблазнительную стенку. Настоящая стена в большой зале была приспособлена для взрослых волков, а не волчат, поэтому Мидира туда не пускали. Единожды попытавшись взобраться на маняще широкое плечо начальника замковой стражи, цепляясь и опираясь на его латы, Мидир был приятно удивлен — у него получилось! Он уселся на плечевую пластину и покачал от восторга ногами.
Как выяснилось, удивлен был не только он. Глаза лесовика, с которым в этот момент разговаривал Киринн, выражали настолько незамутненное обалдение, что второй принц дома Волка ощутил себя так, словно его погладили. Думал еще показать ши язык, но Киринн перевстал, вынуждая искать опору заново, попрощался с лесовиком и почти сразу перехватил Мидира поперек тела, вокруг пояса.
— Это что еще такое, мой принц? Это что за поведение, мой принц? — опустил головой к полу, потряс, потом резко подбросил вверх, чтобы тут же поймать. — Я не слышу раскаивающегося смеха, мой принц! Или хотя бы восторженных угроз!
— Я до тебя добер-р-русь! Добер-р-русь и пр-р-рикажу отпр-р-равить на пр-р-раху! Еср-р-ри ты не подкинешь меня еще р-р-раз! — мир выглядел совсем иначе с высоты двух или трех Мидировых ростов.
Просто восхитительно!
— Как решительно, мой принц, — волк напружинился и подбросил Мидира под самый сводчатый потолок. — Вам не страшно?
— Нет! Нет! Не стр-р-рашно! Еще! Еще!
— Нам еще надо успеть вас потренировать, поэтому с полетами на сегодня хватит, — Киринн подбросил Мидира последний раз, поставил рядом с собой, присел на корточки и принялся поправлять сбившийся костюм, не постеснявшись пригладить растрепанные волосы.