Судьба на ладони

Хорст Патриция

— Не забывай, что нашей гостье могут быть совершенно неинтересны все эти подробности, — довольно холодно заметил Алан. — Ведь…

— Мне очень интересно то, что вы рассказываете, иначе я не стала бы спрашивать, — убежденно возразила Карина, обращаясь, впрочем, исключительно к Джоан, словно Алана не было за столом, и угостилась восхитительным домашним печеньем.

— Итак, мы готовились к очередному празднику. Поверь, это так волнующе! Обновляли наряды, собирались веселиться и плясать до самого утра. Так оно и было. Из ребят тогда мне не нравился никто — грубоватые какие-то, с ленцой, неотесанные, но в самый разгар праздника я заметила незнакомого паренька. Ну,

паренек — это еще как сказать, он был ростом чуть пониже Алана и широк в плечах. Я ему явно приглянулась, и он попытался приударить за мной. Но мне было не до него. Я плясала, пела и не вспоминала о нем до рассвета, когда он снова подошел ко мне и предложил проводить до дому. Была в нем какая-то уверенность в себе и чувство собственного достоинства, что ли, поэтому я не испугалась, только присмотрелась к нему повнимательнее. И глазам своим не поверила: еще бы, такой красивый молодой человек и благородной наружности! Откуда он тут взялся, удивилась я, и почему я его никогда прежде не видела? А он глядит на меня как на старую знакомую. «Я тебя, — говорит, — уже немножко знаю». На вид ему было лет двадцать, не больше. И тогда же, не долго думая, пошел к моим родителям просить моей руки. Помню то утро, как будто вчера все произошло…

— И он действительно знал вас? — спросила Карина под впечатлением от быстроты принятия решения.

— Оказывается, он в первый раз меня увидал за неделю до праздника. У него сломалась машина, а на улице лило как из ведра. Вот он и пережидал ливень у наших соседей. Я забежала к ним по делам и сразу же ему понравилась.

— Вот это да! И ваши родители, не долго думая, согласились?

— Еще бы! Они сразу увидели по его лицу и манерам, что он человек непростой. К тому же честный и надежный. Ведь он буквально…

— Извини, — негромко сказал Алан, случайно коснувшись своим коленом колена Карины как раз там, где заканчивалось ее легкое летнее платьице. Она молча кивнула, стараясь скрыть, как взволновало ее это прикосновение.

Джоан косо взглянула на сына и продолжила:

— …он буквально поднял замок из руин. Его отец, получив Килчерн во владение еще юношей, начал планомерно пропивать и распродавать все накопленное веками достояние. Вскоре он спился совсем и продал бы весь замок, если бы вовремя не свалился с лошади и, ударившись виском о камень, не умер бы на месте. После чего в права законного владельца вступил Эндрю. Вот у кого были золотые руки и золотое сердце! Он работал день и ночь. Терпеть не мог рвачества и заносчивости и копал, сажал, полол бок о бок с нанятыми им работниками. Твои любимые розы у входа были посажены именно тогда. Он строил дороги, реставрировал обветшавшие части замка, создал две школы для местных детишек. К тому же он отлично рисовал.

— Да что вы! — оживилась Карина. — И его рисунки сохранились?

— Где-то лежат… — со вздохом сказала Джоан, — но сейчас никому они не нужны.

— Я бы с удовольствием посмотрела на них! Если вы не против, я помогу вам найти их. Да и почему бы вам не повесить некоторые из них в рамке хотя бы здесь?

— Идея! — Джоан засмеялась. — Может, займемся этим завтра с утра?

— Договорились!

— Постой. Я хочу показать тебе кое-что. — С этими словами Джоан бережно извлекла из ящика секретера крохотную, но потрясающе точную копию Килчерна: самого замка и прилегающей к нему территории. Макет легко умещался на ладони. Однако то ли от старости, то ли от толстого слоя пыли производил удручающее впечатление: черные прорехи окон, катышки грязи вместо цветов. — Это сделал для Эндрю его хороший друг, умелец на все руки

Уилсон. Возьми его.

Карина осторожно положила макет на ладонь. И вдруг — ей показалось или в черных окнах действительно забрезжил свет? Килчерн словно ожил. Она прислушалась, и ей почудилось, что из миниатюрного замка полилась божественная музыка, раздался шорох шагов и звук голосов. Но это было не все. То, что Карина приняла за катышки грязи, начало вдруг раскрываться, превращаясь в цветы. Птичий гомон смешался с голосами из замка.

— Это… волшебство! — воскликнула Карина, как зачарованная глядя на свою ладонь.

— Эндрю назвал игрушку «Наша судьба», потому что сам всегда верил, что мир вокруг облагораживается от тепла человеческих рук. Так что вспоминай о ней почаще, и, если захочешь посмотреть на нее еще раз, попроси меня, — . сказала Джоан.

Игрушечный замок, поставленный на холодную поверхность стола, словно умер. Цветы свернулись в крохотные тряпичные кулачки.

Тем временем стемнело. Вставая, Карина даже не посмотрела на Алана, хотя во время разговора обратила внимание на мимолетное трогательное проявление отцовской нежности. Когда Джейми, задремав, склонил голову ему на колени, Алан медленно, мягко, чтобы не потревожить сына, гладил его по непослушным вихрам, не отрывая от сына грустного и тревожного взгляда.

Карина поднялась к себе, чтобы переодеться: спать не хотелось, напротив, ее тянуло на свежий воздух. Она надела джинсы и вязаный свитер и вдруг вздрогнула. Ей показалось, как чуть скрипнула дверь в комнате Элен? С чего бы дорогой подруге от меня прятаться? — удивленно подумала Карина, выглянув в темноту коридора, но никого там не обнаружила. Она бесшумно прикрыла за собой дверь. И, сбежав по лестнице, направилась к выходу, поправляя на ходу прическу, как вдруг остановилась. Кто-то стоял на пороге, и этот кто-то резко обернулся на звук ее шагов.

— Ты, похоже, следуешь за мной по пятам, — раздался голос Алана. — Чего тебе не спится?

Она опешила, но всего на миг.

— А ты, похоже, совмещаешь тяжелый труд на благо семьи с ночными прогулками в свое удовольствие, — в тон ему ответила Карина. — Или ты просто меня подстерегаешь?

— Тебя подстерегаю, конечно. Что же мне еще делать на этой земле, как не подстерегать тебя в ночи? Впрочем, не хочу тебя разочаровать, но. я просто решил прогуляться.

— Сочувствую, потому что я решила сделать то же самое. Позволь мне пройти, пожалуйста, ты чрезвычайно широк.

Алан устало вздохнул и пропустил ее. От лестницы в сад вела всего одна дорожка, которая потом раздваивалась, расходилась, петляла, порождая лабиринт тропок. Но пока дорога была одна, ни Алан, ни Карина не захотели уступить и вместе зашагали по гравию. Алан поднял воротник легкой куртки.

— Можешь ответить мне на один вопрос? Зачем ты сегодня ломала эту комедию с твоей мнимой заинтересованностью в истории семейства. Ты что, историк, собиратель древностей, архивариус? — Если Алан и мог испытывать раздражение, то это был тот самый случай. Однако даже теперь его голос звучал скорее равнодушно, чем зло.

— Ну, во-первых, лучше быть историком, чем истериком…

Алан стиснул зубы и промолчал: он предчувствовал эту очередную дерзость.

— …но это так, к слову. А вообще, — затараторила Карина, понимая, что немного перехватила через край, — хочешь верь, хочешь нет, но мне было действительно интересно. Мне интересно видеть, как переплетаются человеческие судьбы, знать, насколько изменились люди и характер их отношений за последние пятьдесят лет. Я люблю прикасаться к паутинке чужой молодости.