Судьба на выбор
Шрифт:
– Да и хрен с ним! – решила я, вскакивая на ноги и отправляясь на поиски куртки и ключей. Главное, не думать, что делаю, иначе обрету над собой контроль и остановлюсь.
Я набросала записку родителям: «Звонила Кэролайн. Я уезжаю. Наверное, буду поздно». И даже не соврала, хоть и опустила некоторые факты.
Ведь я обманула Кэролайн, когда сказала, что не хочу ни с кем говорить. Измена Ричарда душила меня изнутри. Но поговорить надо с кем-то, кто не имеет отношения к моей истории, кто сможет посочувствовать и понять мои переживания, потому что его когда-то предали
За время пути я успела придумать, что скажу: «Привет, Джек. Надеюсь, ты не против, что я приехала без предупреждения. Хочу пригласить тебя на ужин, чтобы поблагодарить за все, что ты сделал».
На мой взгляд, звучало неплохо. Угостить того, кто спас тебе жизнь, – это очень мило и вежливо.
Я подъехала к дому как раз в тот момент, когда Джек возвращался с пробежки по пляжу. Он, почти не запыхавшись, поднимался по каменным ступенькам, вырезанным в скале. На нем были тренировочные штаны и майка с логотипом Гарварда.
– Эмма! – радостно воскликнул Джек, и в его глазах отразился неподдельный восторг. Я ответила застенчивой улыбкой, пытаясь смотреть ему в лицо, а не пялиться на блестящие от пота плечи и прилипшую к груди майку. Господи, он же бегал, он имеет право вспотеть. Я силилась вспомнить, зачем вообще приехала.
Джек взял полотенце, предусмотрительно оставленное на перилах, и вытер лицо и шею. Темная прядка упала на лоб, и мне, как ни удивительно, безумно захотелось ее поправить.
– Прости, надо было сперва позвонить. Я помешала твоей… пробежке… разминке, зарядке… Или как оно там называется?…
– Ты у нас, выходит, не спортсменка? – насмешливо прищурился он.
– Только если надо убежать от грабителя или из горящего здания.
Джек улыбнулся, и тугой узел, крутивший мой желудок, ослаб. Я и забыла, как легко становится в его присутствии, как приятно обмениваться с ним шутками. С Джеком было очень комфортно, и это даже пугало.
– Может, прогуляемся немного? – спросил он, кивая в сторону пляжа.
– Давай, – отозвалась я. – Если я, конечно, не мешаю.
– Что ты! Рад тебя видеть. Я беспокоился после той встречи в магазине.
У меня начинали гореть щеки – то ли из-за быстрой ходьбы (я с трудом приноравливалась к широкому шагу Джека), то ли из-за того, что он, оказывается, обо мне думал. Хорошо это или плохо?
Мы молча прогуливались по пустынному пляжу. На гладком песке виднелась лишь одна цепочка следов, которую недавно оставил Джек. В этом тихом уединении чувствовалось что-то умиротворяющее. Напряжение постепенно уходило, как вода при отливе. В конце концов мы добрались до дальнего края бухты и сели на песок, там, где накатывающие волны превращали его из золотого в карамельный. Ветер здесь был сильнее, он трепал пряди моих каштановых волос, будто ленточки на майском дереве. Случайно повернув голову, я поймала на себе любопытный взгляд Джека. Во рту почему-то пересохло, а сердце застучало быстрее. Джек отодвинулся, отвернувшись к морю.
– Плохая выдалась неделя? – рискнул он спросить, по-прежнему глядя за горизонт.
– Бывало и лучше.
Он опять повернулся ко мне.
– Хочешь поговорить?
Я
– Раньше думала, что да. Что мне это нужно. Но знаешь, теперь, когда я здесь, просто хочется забыть обо всем. Сбросить этот груз, хоть ненадолго. Сейчас я не хочу даже думать, не то что говорить.
Он кивнул, понимая меня, наверное, лучше, чем я сама.
– Кэролайн считает, что я не права, что надо обязательно излить кому-нибудь душу. Но у нее такой подход – рассмотреть проблему с разных сторон и рано или поздно найти лучшее решение.
– Тоже выход. Ты ей выговорилась?
– Нет, – немного пристыженно ответила я. – Между нами… скажем так, кошка пробежала. Мне не понравилось, что она не рассказала о своих подозрениях насчет Ричарда и Эми.
Джек нахмурился.
– Вы только что прошли через страшное испытание. Зачем ссориться? К тому же она наверняка считала, что защищает тебя.
– Да, ты прав. Но это… очень сложно. Ничего не могу с собой поделать. – Я понизила голос, словно испугавшись, что кружащие над головами чайки услышат мое признание. – Я почти все время злюсь. На Кэролайн, потому что она скрывала свои подозрения. На Ричарда, потому что он изменил. На Эми, потому что она меня предала… – Я сделала паузу. – А больше всего, потому что она умерла…
Услышав последние слова, Джек тревожно свел брови.
– Жаль, что через три недели мне надо возвращаться в Штаты, – помолчав, сказал он. – Неприятно бросать тебя в тяжелую минуту.
Подвинувшись, он обнял меня за плечи, будто зная, как я сейчас нуждаюсь в поддержке.
Пришлось закусить губу, чтобы не ляпнуть: «Останься». Это было бы невероятной, беспредельной глупостью. Ему в любом случае придется уехать – он еще при первой нашей встрече сказал, что пробудет здесь не больше пары месяцев. В США у Джека дом и работа; в Англию его привела лишь необходимость собрать материал для книги.
– Ты вовсе не обязан за мной присматривать. – Я всегда ценила независимость, чего Ричард, кстати, не понимал. Сейчас это чувство может стать моим спасением.
Джек улыбнулся.
– Может, и так, но в некоторых культурах, если ты спас человека, потом всю жизнь за него в ответе.
– Ты что, гуглил?
– Ага. А ты?
– И я.
Я нашла немало информации о связи, которая возникает между героем и жертвой: чувстве близости, благодарности и о накладываемых обязательствах. Что-то из прочитанного помогало объяснить странное влечение к Джеку, что-то даже близко не описывало нашу ситуацию.
– Да и вряд ли мне вообще нужно выговориться, – продолжила я, возвращая разговор в прежнее русло. – Вот ты говорил с кем-то после того, как Шеридан… ну…
Надеюсь, я не перешла границы дозволенного? Мы не так близко знакомы с Джеком, чтобы задавать личные вопросы… Наверное, стоило держать язык за зубами. Все равно он не ответит…
Джек усмехнулся.
– О, еще как говорил. И она, кстати, тоже. Мы, можно сказать, на всю оставшуюся жизнь наговорились – с адвокатами, которые вытянули из нас целое состояние. Ты права, порой разговоры ни к чему не ведут.