Судьба на выбор
Шрифт:
– Отведу вас в школу.
– Оставляю вас в надежной компании, – сказал на прощание Карлион Линтон. – Но вы ведь помните, о чем я говорил? Если что, обращайтесь без всякого стеснения.
– Вы с нашим сквайром, часом, не родня? – полюбопытствовал староста, пока Гвен провожала глазами карету.
– Нет, – удивилась она вопросу. – Мы… недавно познакомились.
Собиралась сказать «сегодня», но побоялась, что знакомый с расписанием почтового транспорта староста уличит ее во лжи. Да и слуги альда Линтона наверняка бывают
Щеки Гвен вспыхнули, но, к счастью, староста этого не заметил. Подхватил ее саквояж и размашисто зашагал по неширокой улице.
Гвендолин едва поспевала за ним. Сначала улочка выглядела пустынной, но постепенно на ней начали появляться прохожие. На Гвен они глядели с любопытством, но без настороженности. Миниатюрная, скромно одетая девушка вызывала лишь улыбку, у кого – приветливую, у кого – снисходительную. Последнее случалось чаще, и даже когда староста представлял ее кому-то как новоприбывшую учительницу, веса в глазах деревенских жителей это Гвендолин не прибавляло. Наверное, потребуется немало времени, чтобы заслужить уважение.
– Вот она, школа, – буркнул староста, остановившись у двухэтажного строения, расположившегося поодаль от жилых домов. – А сверху квартирка ваша, – махнул рукой на закрытые ставнями окна. – Обживайтесь.
Служанкой при школе работала крепкая молодая женщина с такими румяными щеками, что они казались подкрашенными свекольным соком. Она назвалась Талулой и с ходу повела Гвендолин осматривать владения.
Сама школа – скромная и опрятная – производила в целом приятное впечатление. Но квартиру еще не успели привести в порядок. Расчихавшись от пыли, Гвен огляделась. Продавленная кровать, трехногая табуретка, грубый деревянный стол, составляющий компанию кособокому шкафу для одежды.
– Прежняя учительница была из местных, – пояснила служанка, – и в этом жилье не нуждалась. Но теперь, когда у нее снова родился ребенок, работать ей совсем некогда. Уже четвертый малыш. Хорошо, что у мужа неплохое жалованье.
Гвендолин вспомнила комнату, в которой проснулась утром, и подавила тягостный вздох. На роскошные условия она не рассчитывала, но все же представить себе, что всю дальнейшую жизнь придется провести в такой нищете, получалось с трудом. Да и не хотелось представлять – уж слишком безрадостная получалась картина.
Оставив Талулу прибираться в квартире, Гвен спустилась в школьный коридор, радуясь, что сегодня выходной день. Было бы непросто приступить к работе прямо сейчас. Сначала нужно хотя бы немного освоиться.
– Госпожа учительница!
Обернувшись, Гвен увидела хорошенькую девушку примерно своих лет. На голове у нее красовался ярко-голубой капор, шаль такого же цвета лежала на плечах. Незнакомка протягивала сверток в плотной бумаге с масляными пятнами.
– Я дочь старосты. Пришла
– Спасибо! – Гвендолин приняла угощение. Сквозь бумагу пробивался аппетитный запах. – Вы сами пекли?
– Нет, мама. Я не слишком хорошо стряпаю. Ой! Я не представилась. Меня зовут Джесмин. А вас – Гвенда Грин, да?
– Да. Но мне больше нравится, когда меня называют Гвен. У вас очень красивое имя.
– Мама вычитала в какой-то книге, – улыбнулась новая знакомая. – А у вас есть книги? Я тоже люблю читать.
– Конечно, есть. Может, вместе попьем чаю с пирогом? А затем я вам их покажу.
Дочь старосты оказалась девушкой бойкой и разговорчивой, и за время чаепития в маленькой, в отличие от комнаты опрятной кухне Гвендолин услышала о деревне Трелони и ее жителях столько, сколько и не рассчитывала узнать.
– Все говорят, что он посватается к дочке башмачника, – говорила Джесмин, энергично жестикулируя. Упустив нить разговора, Гвен не совсем понимала, о ком идет речь, потому попросту кивала, демонстрируя, что участвует в беседе. – Но пока что-то не торопится. Вот я и думаю – а если он собирается сделать предложение не дочери башмачника, а мне?
– Он тебе нравится? – догадалась Гвендолин.
Длинные ресницы Джесмин затрепетали, щеки залились нежным румянцем. Ее смущение выглядело так мило, что Гвен пожалела о том, что сама не может вот так же опустить глаза и признаться в своих чувствах к Арчибальду, который, конечно же, посватался бы к ней, будь он настоящим.
– Да, но – тсс… Это секрет! – улыбнулась собеседница, обозначив ямочки на щеках. – Пока даже он об этом не знает, не говоря о наших родителях.
– Но разве не они должны заниматься всем, что связано с браком?
– В большом городе – может быть, но в деревнях все по-другому. Обычно молодые сговариваются сами, а затем парень идет к отцу невесты. Мы живем привольнее.
– А как же репутация?
– Пфф! – махнула рукой Джесмин. – Ты ведь еще не знакома с прежней учительницей? Так вот, ее первенец родился через четыре месяца после свадьбы! И ничего. Вот если бы свадьба вовсе не состоялась, ее репутация пострадала бы. А так все довольны. Особенно родители мужа, которые убедились, что невестка не бесплодна.
– Не хочу даже слушать о таком! – зажала уши Гвен. – И настолько безнравственной особе разрешили работать в школе?!
– Привыкай, – хмыкнула дочь старосты. – Про моего милого тоже поговаривают, будто он одарил одну девицу из батрачек зеленой юбкой. Но, мне кажется, брешут из зависти.
– Он… подарил другой девушке юбку? – растерянно переспросила Гвен. – С ее стороны не слишком благопристойно принимать от молодого человека такие презенты до свадьбы. И почему именно зеленую?
Джесмин, расхохотавшись, согнулась, обхватила руками колени и еще долго не могла успокоиться.