Судьба с чужого плеча
Шрифт:
— Не хотел показывать ревность, а придраться было не к чему. Я ему вчера ужин из пяти блюд приготовила, весь день возле плиты простояла, а сегодня утром его, видите ли, пирог вместо овсянки не устроил. Сначала, как обычно, бил кулаками, потом схватил сервировочную лопатку. Первый раз набросился на меня с оружием. Я чуть с ума не сошла от страха, еле успела спрятаться в ванной. А он, пока колотил в дверь, проговорился, мол, это тебе за соседа-пидора.
— Сам он пидор, жену так дубасить… Не переживай, Башмакова. На каждого человека-паука найдется
— Черт с ним. Сама дура, терпела, старалась семью сохранить. Дотерпелась! Сегодня лопатка, а завтра что, нож?
Ира покачала головой. Кто, если не она, поймет, до чего тошно, когда у тебя нет родных.
— Как мне дальше жить?
— Динка, ты трудолюбивая. Вон как на своего козла горбатилась. Найдешь работу.
— Кто меня возьмет? В справке об инвалидности черным по белому написано: нетрудоспособна в обычных производственных условиях. Если бы не рука, все могло бы быть по-другому.
— Я слышала, инвалидам пенсии увеличили. Может, проживешь?
— У кого была большая, тем и увеличили. А у меня третья группа, знаешь какие это копейки?
— Бред! Вон, у хозяйки ларька, в котором я работаю, палец на ноге гноится. Так ей вторую группу дали! А у тебя правая рука нерабочая, и третью…
— Я левша.
— У тебя нет ларька, — вздыхает Ира и на минуту замолкает. — Может ты и права, к черту вещи, пусть подавится. Начнешь жизнь сначала, забудешь Олега вместе с его домом, мамашей-командиром и дочкой-жирдяйкой как страшный сон.
— Ир, я же совсем забыла! — подпрыгиваю на стуле. — Катя осталась дома одна!
— Подумаешь! Ничего с твоей Катькой не будет, разве от страха похудеет на пару килограммов.
— Ир, я же ее ударила, — голова снова опускается на стол, лоб прижимается к прохладному пластику. — Когда Олег на меня налетел, я спряталась в ванной. Дождалась, пока он уйдет на работу, а потом вышла и стала Катю к бабушке собирать. Она как обычно закапризничала, свекровь по телефону на меня наорала, я не выдержала, ударила Катю по щеке и убежала. Даже входную дверь не заперла.
— Постой! Ты свекрови звонила?
— Да, сказала, что приведу к ней внучку.
— Так чего ты переживаешь? Она вас не дождется и пойдет проверять.
— Когда это будет, а там Катя одна. Она упала, ревет небось… А вдруг она ударилась?
— Дин, подумала б ты лучше о себе. Ничего твоей Катьке не будет, она весит в два раза больше тебя. Скажи спасибо, что сдачи не дала, а то мало бы не показалось.
Я прислушиваюсь к голосу подруги, ее слова действуют на уставший разум как гипноз. Ира права, больше ничего плохого не случится, я могу расслабиться и отдохнуть.
— Кофе будешь? — она вынимает из полки над столом банку Нескафе. — Я тебе на кофейной гуще погадаю.
— От растворимого?
— Твоя правда! — заглядывает в полку Ира. — Молотый еще на прошлой неделе закончился. Зато чайник обновим. Электрический купила.
— Не боишься в сломанную розетку включать?
— А что делать? Кто ж мне
— Ир, а может и не надо мужика? — через силу улыбаюсь я. Лицо тут же перекашивает боль.
— Твоя правда, не надо! Что мы от них хорошего видели? Мужики — одно название. Твой бьет, да хоть деньги в дом приносит, а от моих одни убытки. Вот он, мой мужик, — как бокал во время тоста поднимает она тройник и уверенным движением всовывает в розетку.
Искры с треском разлетаются по комнате. Ира вжимает голову в плечи и отпрыгивает от розетки с тройником в руках.
— Даже он, козел, подвел. А давай лучше по стопочке? Я тебе на картах таро погадаю. Всю правду узнаем. Когда мы с тобой мужиков путных найдем.
— Не хочу я больше мужиков. Хватит.
— Что теперь, всю жизнь одна будешь? Я вот себе с утра раскладывала, — Ира вынимает из полки над столом колоду неправдоподобно больших, перевязанных резинкой карт. — Выпал мне король кубков — червовый по-нашему. Человек честный, надежный, с высшим образованием. Это на будущее. А покрывает его — препятствие мое — королева мечей. Дама пиковая по-нашему.
— Мамочка, что ли?
— Ну! Говорю тебе, карты не врут. Вот, сними, — подталкивает ко мне колоду длинными накрашенными черным лаком, как у заправской ведьмы, ногтями Ира.
Ее вражда с матерями потенциальных женихов началась еще двенадцать лет назад. В то время Ире, первой красавице интерната, было четырнадцать. На лето в детском доме оставались только те, у кого не было даже дальних родственников. Моя тетя полностью отказалась от меня уже через полгода после смерти родителей. Ирина мама, законченная алкоголичка, не только забыла, от кого родила ребенка, но и о существовании самой Иры старалась не вспоминать. Несмотря на это, мы с Ирой с нетерпением ждали каникул. В это время в детском доме открывали санаторий. Благодаря хвойному лесу, окружавшему интернат, со всей страны сюда съезжались дети из обеспеченных семей. С приездом домашних детей наступал праздник. В столовой появлялись экзотические фрукты и овощи, на обед давали колбасу, а к чаю даже полагался десерт — шоколадка «Аленка». Кроме того, домашним часто привозили гостинцы, а они делились с нами, сиротами.
С одним из таких домашних мальчиков и подружилась Ира. Мама, навещавшая сына каждое воскресенье, была очарована милой и воспитанной сироткой настолько, что в конце смены пригласила ее погостить. Иру всем детдомом провожали на месяц, но она вернулась уже через неделю. Приглядевшись к отношениям сына с новой подругой, мать заподозрила неладное и поспешила избавиться от развитой не по годам детдомовской красавицы. Ира горевала недолго. Спустя месяц она похвасталась подружкам, что скоро любимый снова ее заберет, и теперь не просто погостить на каникулы, а насовсем. Когда разговоры дошли до воспитательниц, Иру действительно увезли, но не к любимому, а в больницу, на аборт.