Судьба Шута

Хобб Робин

Обняв меня, он прошептал мне на ухо:

– Ты уже давно взрослый мужчина, но когда я вижу, что у тебя что-то болит, тебе снова восемь лет, а я говорю себе: «Я же обещал его отцу, что буду присматривать за мальчишкой, я обещал».

– И ты сдержал свое обещание и продолжаешь его держать.

– Я потрясен, – тихо проговорил Уэб. – Я думал, что этот вид магии Древней Крови давно утерян. В ранней молодости, еще до того, как старик Бендри погиб во время войн красных кораблей, я несколько раз видел, как таким способом

исцеляли животных. Но чтобы человека, да еще так ловко и уверенно… никогда! Кто научил вас? И где вы были все эти годы?

– Я не использую звериную магию, – с нажимом произнес Баррич,

– А я привык доверять своим глазам, – жестко ответил Уэб. – Можете называть это любым грязным словом, которое придет вам в голову. Но вы владеете магией, практически для нас утерянной. Кто учил вас и почему вы не передали свои знания другим?

– Никто меня ничему не учил. Убирайтесь отсюда. И держитесь подальше от Свифта. – Я услышал в словах Баррича угрозу и нечто похожее на страх.

Уэб продолжал сохранять спокойствие.

– Я уйду, поскольку считаю, что Фитц нуждается в отдыхе, а кроме того, ему необходимо поговорить с вами наедине. Но я не позволю вашему сыну остаться в неведении относительно его дара. Он получил его от вас. И вам следовало передать ему свои умения.

– Мой отец обладает Уитом? – Я видел, что Свифт потрясен до глубины души.

– Теперь я все понял, – тихо проговорил Уэб и, наклонившись к Барричу, внимательно на него посмотрел. – Главный конюший. И обладатель Уита. Кто из животных может с вами разговаривать? Собаки? Лошади? Откуда вы пришли и почему прятались?

– Убирайся! – крикнул Баррич.

– Как ты мог? – возмутился Свифт и расплакался. – Из-за тебя я чувствовал себя выродком, а ведь это ты дал мне Уит. Я никогда тебе этого не прощу. Никогда!

– А мне не требуется твое прощение, – равнодушно ответил Баррич. – Только послушание, и я его получу, даже если мне придется применить силу. А теперь убирайтесь отсюда оба. У меня полно дел, и вы мне мешаете.

Мальчик поставил чайник и спотыкаясь вышел из палатки. Я слышал, как его сотрясают рыдания, когда он умчался в ночь. Уэб поставил чайник с супом на пол и медленно выпрямился.

– Я уйду. Сегодня не самое подходящее время для подобных разговоров. Но оно обязательно наступит, и вы меня выслушаете, даже если нам сначала придется прибегнуть к помощи кулаков. – Затем он повернулся ко мне: – Спокойной ночи, Фитц. Я рад, что ты жив. И я скорблю по лорду Голдену, который с тобой не вернулся.

– Вы знаете, кто он такой? – удивленно спросил Баррич.

– Да, знаю. И благодаря ему знаю про вас. А еще мне известно, кто воспользовался Уитом, чтобы вытащить его из могилы. Вы тоже это знаете.

И Уэб ушел.

Баррич несколько минут смотрел ему вслед, а потом прикрыл свои подслеповатые глаза.

– Этот человек опасен для моего сына. Очень

даже может статься, что нам придется выяснять отношения при помощи кулаков. – Затем он отбросил эту заботу и повернулся к Чейду и Дьютифулу: – Мне нужен кусок ткани или кожи, чтобы закрепить его руку на ночь, пока не спадет опухоль. Что у нас есть?

Дьютифул протянул ему шерстяной балахон, который дала мне Бледная Женщина, и, когда Баррич кивнул, принялся отрезать от нее длинную полосу.

– Спасибо. – Повернувшись ко мне, он сказал: – Ты можешь есть правой рукой, пока я займусь левой. Горячая еда тебя согреет. Только постарайся не дергаться.

Дьютифул отдал Барричу кусок ткани, а потом перелил суп в миску и приготовил мне чай, словно служил у меня пажом. Все это время он говорил, но его слова не были адресованы ни к кому из нас в отдельности:

– Здесь мне больше делать нечего. Я пытаюсь придумать, что можно изменить, но в голову ничего не приходит.

Он умолк, и в палатке повисла тишина. Я ел, Баррич занимался моим плечом. Закончив, он уселся на тюфяк и вытянул перед собой больную ногу. Чейд словно постарел лет на десять. Видимо, он раздумывал над словами принца, потому что в конце концов сказал:

– Для вас существует несколько дорог, мой принц. Мы можем просто свернуть завтра лагерь и все бросить. Очень соблазнительно хотя бы потому, что мы оставим всех тех, кто нас обманул и предал. Но это мелкая месть, и мы все равно ничего не выиграем. Другая возможность заключена в том, чтобы пойти за Уэбом и освободить дракона. И отказаться от надежды заключить союз с Внешними островами. Зато таким образом мы завоюем расположение Тинтальи и купцов из Бингтауна.

– И бросим Шута, – тихо добавил я.

– А еще Риддла и Хеста. Бросим мать и сестру Эллианы, а я нарушу свое слово. Слово, которое дал в присутствии своих герцогов и островитян. – Дьютифул сложил на груди руки, вид у него был при этом несчастный. – Отличный король из меня получится.

– Для Шута мы уже ничего не можем сделать, – сказал Чейд очень мягко, но его слова все равно пронзили меня острой болью. – То, что ты нарушишь данное слово и бросишь в беде родных Эллианы, простительно, поскольку они получили твое слово обманом. И как это часто бывает, все будет зависеть от того, как мы преподнесем свое решение.

– Обман… – Голос Дьютифула звучал едва слышно. – А как бы мы поступили на их месте? Мать и младшая сестра… Не удивительно, что у Эллианы такие грустные глаза. И вот почему церемония помолвки в ее материнском доме показалась мне такой странной. Теперь понятно, почему ее мать не присутствовала при переговорах. Я думал, что «перековывание» осталось в прошлом. Я и представить себе не мог, что оно коснется и меня.

– Но так случилось. И теперь нам понятно, почему Пиоттр и нарческа так себя ведут, – добавил Чейд.