Судьба ученого и Академия наук в 1920-е гг.

Виттенбург Е П

П.В. Виттенбург, продумав предстоящие задачи, обратился в Президиум Академии наук с просьбой разрешить ему командировку за границу. В протоколе Президиума от 11 марта 1926 г. читаем: «§ 15. 1) Просьба КЯР разрешить заграничную командировку Ученому секретарю Комиссии П.В. Виттенбургу с 15/IV по 15/VI с.г. в Норвегию и Германию для ознакомления с техникой судостроения в целях выработки наиболее целесообразного типа судов каботажного плавания в полярных условиях, между устьями рек Колымы и Лены и 2) дополнительная просьба в этой же командировке с указанием на необходимость быть в Швеции и Норвегии в связи с работами по изучению геологии острова Шпицберген, так как у него находится в обработке не только фауна триасовых отложений по сборам Ф.Н. Чернышёва, но и собранные шведскими и норвежскими экспедициями материалы. Кроме того, П.В. Виттенбург предлагает ознакомиться там же с работами в области техники экспедиционного дела, которым

ныне Комиссия по научным экспедициям уделяет особое внимание, и желал бы посетить Германию»^[85]. Павел Владимирович очень хотел принять участие в работе Международного геологического конгресса в Мадриде, но у Академии на это уже не было денег.

Поездка в скандинавские страны прошла плодотворно. Прежде всего это консультации с Ф. Нансеном и О. Свердрупом о паровых мореходных судах для каботажного плавания в море Лаптевых и Восточно-Сибирском море, известных мелководьем устьях сибирских рек. Осмотр двух судов, пригодных для научных целей и использования как транспортных средств, вызвал сомнение Виттенбурга завышенной стоимостью. Решено было обсудить этот вопрос в Ленинграде. Обсуждался он множество раз в разном составе и не один год, то не хватало денег, то казалось, что можно как-то обойтись без него, в результате всё завершилось лишь получением чертежа желаемого судна. Из предполагавшегося заказа строительства двух автоботов заказан был один. Следить за его строительством взялся О. Свердруп. На оставшиеся деньги с согласия АН П.В. Виттенбург закупил для гидрологических отрядов различный инструментарий, вентилятор для Шергинской шахты, змейковую проволоку для аэрометеозондов и экспедиционное снаряжение, так как тяжелое, громадное снаряжение, изготовляемое на советских заводах, не позволяло успешно работать^[86]. Кроме того, Павел Владимирович встретился с коллегами-геологами, работавшими на острове Шпицберген, осмотрел интересующие его коллекции геологических музеев Стокгольма и Христиании. С удовольствием прочел по докладу в заседаниях географических обществ о целях и задачах Якутской экспедиции АН. Сохранилась общая фотография. На ней два полярных капитана – Р. Крэг и О. Свердруп, исследователь Шпицбергена геолог А. Хуль и П.В. Виттенбург.

Посещение музеев Норвегии, Швеции, а затем и Германии привело к знакомству со многими интересными людьми и в результате к обмену коллекциями и слепками с Полярным отделом Геологического музея АН.^[87]

В октябре 1926 г. КЯР получила из Норвегии заказанные там предметы одежды, которые смогли частично служить образцами для заказа по ним новой одежды или были сразу использованы сотрудниками северных отрядов. Моторный бот был получен в следующем году.

Глубокой осенью, в ноябре, В. Брунс и А. Брейтфус организовали в Берлине Первый съезд Международного общества «Аэроарктик». Были приглашены ученые девяти государств (Англии, Германии, Испании, Норвегии, СССР, Финляндии, Франции, Эстонии и Японии), заинтересованные в изучении полярных стран с помощью воздушных кораблей. П.В. Виттенбург поехал на съезд в Берлин на средства университета. Тема съезда – возможность воздухоплавания в полярных широтах – представляла для ученого, кроме общего, и прямой интерес в связи с установкой в Якутии по побережью метеостанций и причальных мачт. После Первой мировой войны, во время которой в боевых действиях использовались самолеты, воздушным транспортом заинтересовались ученые. Возникла надежда с помощью авиации достичь труднодоступных районов Арктики. Еще не решен был вопрос, что предпочесть – самолет или дирижабль; каждый имел свои достоинства и недостатки в условиях Арктики. Виттенбург посвятил этой проблеме несколько статей в периодике.

На съезде было принято решение использовать для полярных исследований дирижабль. П.В. Виттенбург имел поручение приобрести в Германии разные приборы для экспедиционных работ в Якутии и ознакомиться с образцами полевых дневников участников полярных экспедиций. Вслед за этим съездом в Берлине открылась международная конференция по проблемам аэрофотограмметрии – совершенно новому способу фиксации местности с самолета. Получив разрешение академии продлить командировку, Виттенбург остался знакомиться с этим методом, чрезвычайно важным для работы в Якутии. Для съемки Алданского района это был единственный целесообразный способ, который мог дать возможность и быстро и точно описать орографию местности и количество лесных и луговых площадей. Вернувшись в Ленинград, Виттенбург первым делом доложил об услышанном в Гидрологическом институте. В России для аэрофотограмметрии не оказалось ни специалистов, ни соответствующих приборов^[88].

Во время пребывания Павла Владмировича в скандинавских странах Роальд Амундсен предпринял полет к Северному полюсу на дирижабле «Норвегия». Маршрут лежал из Рима через Полюс

на Аляску. 15 апреля дирижабль прилетел в Ленинград и примкнул к причальной мачте, построенной в Гатчине (в то время в г. Троцке). Географический факультет ЛГУ устроил прием для участников экспедиции, в числе которых был шведский геофизик Финн Мальмгрен, знакомый Павлу Владимировичу по высокоценным научным работам (через два года он погиб в Арктике при крушении дирижабля «Италия»). Павел Владимирович очень сожалел, что ему не пришлось увидеть Амундсена.

Той же осенью 1926 г. Павел Владимирович получил персональное приглашение принять участие во Втором всесоюзном геологическом съезде, состоявшемся в г. Киеве. Там ученый выступил с докладом о геологических работах Якутской экспедиции.

Командировки этого года предоставили возможность Виттенбургу встретиться в Финляндии с сестрой Вандой, а в Киеве – с братом Вильгельмом.

Еще одна командировка П.В. Виттенбурга как представителя АН на Съезд по изучению естественно-производительных сил Дальнего Востока сроком на 2 месяца (апрель – май), осталась неосуществленной из-за недостатка времени^[89].

Десятилетие Советской власти – перемены в Академии наук. Новый устав. Изучение КЯР северных территорий

1927 г. – год десятилетия советской власти. Еще к своему 200-летию АН была переведена из подчинения Наркомпросу в ведение Совнаркома СССР со званием высшего научного учреждения страны. Практически это вылилось в утрату академией ее свободы и независимости от государства, существовавшей с Петровского времени.

Подготовку нового устава Академии наук взял на себя Отдел научных учреждений СНК под председательством В.П. Милютина и при участии управделами СНК Н.П. Горбунова, а от академии были приглашены С.Ф. Ольденбург и вице-президент В.А. Стеклов (вскоре скончавшийся). Текст устава был утвержден 31 мая 1927 г. Совнаркомом, а не общим собранием академиков, как это обычно бывало. С критическими замечаниями большинства академиков никто не считался. Устав сконцентрировал власть в руках Президиума АН и обеспечил возможность исключения из числа академиков нежелательных лиц. Количество академических кафедр увеличилось с 45 до 70. Необходимо было обеспечить академию партийными кадрами. Текущие дела академии решались Отделом научных учреждений СНК и его заведующим Е.П. Вороновым, который разъяснил С.Ф. Ольденбургу: «Правительство десять лет ждало и дало много авансов, но на одиннадцатом году оно поступает с Академией наук по-своему. Академия не сумела понять и занять то положение, которое она должна занять в советском государстве»^[90].

Комиссия Милютина осталась ведать планами, отчетами и сметой академии. Комиссия СНК по содействию АН под председательством секретаря ЦИК СССР А.С. Енукидзе занималась направлением работ и связями АН с заграницей. Дела академии принялись решать советские служащие, т. е. чиновники.

В это же время в Москве была создана, в противовес академии, новая организация ВАРНИТСО – Всесоюзная ассоциация работников науки и техники для содействия социалистическому строительству. Она выступала от имени всей советской общественности. Ее поддерживал высший партийный аппарат, в том числе В.М. Молотов, А.Я. Вышинский и В.М. Свердлов. Инициатором создания, а затем и председателем ассоциации был биохимик А.Н. Бах, вернувшийся после 32 лет эмиграции в ореоле славы старого народовольца^[91]. В печати началась кампания против АН. Газета «Правда» напечатала пасквиль «Академический ковчег».

В КЯР в начале года тоже произошли изменения. Академик Ф.Ю. Левинсон-Лессинг 14 апреля просил Президиум АН освободить его от председательства в КЯР. Его просьбу удовлетворили, но просили остаться в составе Президиума КЯР. Председателем КЯР в 1927 г. был выбран академик В.Л. Комаров.

Заседания Президиума КЯР по-прежнему происходили каждую неделю. Сокращение финансирования на 1927 г. вынудило не посылать в Якутию самостоятельный ботанический отряд, а разместить нескольких специалистов по разным отрядам.

Южные районы республики были уже охвачены исследованиями, теперь надо было переходить к северным – это устья реки Индигирки, Яны и Колымы, также необходимо было начать строительство аэрогидрометеостанции на одном из Ново-Сибирских островов. Предпочли остров Большой Ляховский. Возглавить Северный отряд был избран Н.В. Пинегин.

Острая необходимость в открытии каботажного плавания была очевидна, так как грунтовые дороги в Якутии из-за вечной мерзлоты постоянно разрушались. Кроме того, необходимо было вести строительство на острове. Заказанные в Германии приборы получены, мотобот, построенный в Норвегии, тоже. Геолог А. Хуль предложил использовать на северных работах норвежские консервы. Их тоже получили, предварительно проверив качество в лаборатории, и с благодарностью использовали. Первая командировка ученого секретаря в Якутию