Судьба ученого и Академия наук в 1920-е гг.

Виттенбург Е П

В Полярный отдел поступили дневники К.А. Воллосовича, полученные от вдовы ученого, материалы его вспомогательной экспедиции, рукописи М.И. Бруснева «Геологические наблюдения на о-ве Новая Сибирь», дневники А.А. Бунге с Ново-Сибирских островов, присланные автором из Ревеля.

Находясь в переписке с вдовой Э.В. Толля Эвелиной Николаевной, Павел Владимирович получил от нее для Полярного отдела дневники экспедиций мужа 1885–1886, 1898, а также 1900–1902 гг. – Русской полярной экспедиции, завершившейся трагически^[74].

В это время судьба свела ученого со скульптором А.А. Улиным. По поручению академии он создал бюст Э.В. Толля и мемориальную доску. Доска, посвященная Толлю и его сподвижникам, совместно с якутским правительством была установлена в 1928 г. на о. Котельном (Ново-Сибирские

о-ва), а бюст в 1929 г. водружен в Полярном отделе Геологического музея^[75].

На протяжении работы КЯР в ее Президиум постоянно поступали просьбы желающих работать в Якутии. Создавался список претендентов. Среди них оказался литератор В.С. Кривенко. Президиум КЯР решил пригласить его в качестве референта. Павел Владимирович поручил ему составить биографические очерки исследователей Якутии XVII–XX вв. Эту работу Кривенко выполнил и предложил ее к печати в конце 1929 г., но издать ее уже не удалось. В процессе работы Виттенбург задумал собрать автобиографии с портретами сотрудников экспедиции, но этот труд остался незавершенным.

В 1927 г. академик А.А. Борисяк, подводя итоги десятилетнему развитию геологической науки, писал: «В настоящее время доминирующее значение в области геологии имеют две темы, разрабатываемые музеем: изучение геологии полярных стран и изучение геологии Центральной Азии»^[76].

В специально оборудованном зале Геологического музея дважды в месяц читались лекции и научные доклады широкой публике об экспедициях и разных открытиях. «Красная газета», «Ленинградская правда» и др. газеты печатали соответствующие объявления.

200-летний юбилей АН. Подчинение ее СНК СССР. Расширение международных научных связей. Общество «Аэроарктик»

Осенью 1925 г. отмечалось 200-летие Академии наук. Постановлением правительства академию перевели из ведения Наркомпроса в подчинение Отдела научных учреждений Совнаркома СССР и присвоили название «Академия наук СССР»^[77].

Ученые двадцати четырех стран мира приехали приветствовать Академию наук. Торжества проходили сначала в Ленинграде, а потом в Москве. В белоколонном зале Ленинградской филармонии к собравшимся вышел президент академии А.П. Карпинский, он объявил об открытии торжественного заседания. Симфонический оркестр и хор капеллы грянули Интернационал, а затем зазвучала торжественная увертюра А. Глазунова под управлением самого композитора.

Представитель ЦИК М.И. Калинин, приветствуя академию, прежде всего пожелал ей: «Теснее связаться с революционными массами, откуда черпать творческие соки, туда возвращать результаты побед человеческого разума над силами природы <….> Лозунгом Академии теперь должно быть “Наука для масс – для трудового народа”»^[78]. С.Ф. Ольденбург ответил: «Ближайшие задачи будущей работы академии предопределяются сами: интенсивная исследовательская работа и ее организация в союзном и мировом масштабе, деятельное планомерное исследование нашей страны во всех отношениях путем экспедиций с одной стороны и организацией и поддержкой местных краеведческих исследований – с другой. Таким путем она лучше исполнит свой долг – внести науку в жизнь для наилучшего ее устройства и понимания». Непременный секретарь еще раз должен был подчеркнуть, в связи с давним спором о привилегированном положении науки по сравнению с физическим трудом, что «между наукой и трудом не может не существовать тесного единения: научная работа делается с таким же трудом, как работа серпом и молотом»^[79].

В те годы стали возможны широкие контакты советских ученых с учеными мира. С.Ф. Ольденбург писал: «Теперь главная задача академий вообще, а следовательно и нашей, создать общую научную работу в мировом масштабе. Трудно сейчас даже представить огромные результаты этой объединенной работы, но теперь ясно, что они будут громадны»^[80]. Возникли разные формы общения и среди полярных исследователей.

В 1924 г. Вальтер Брус, немецкий воздухоплаватель, предложил проект создания трансарктических перелетов на аэростатах для изучения Арктики. Полярная комиссия АН горячо обсуждала этот проект и пришла к выводу, что назрела необходимость созыва международного съезда ученых

по изучению Арктики. П.В. Виттенбург полагал, что АН может этому способствовать. Полярная комиссия в лице председателя А.П. Карпинского обратилась в Ленинградское бюро комиссии Госплана с предложением созыва международного совещания из представителей заинтересованных государств с целью поддержки проекта В. Брунса. Для осуществления перелетов необходимо установить на побережье в высоких широтах ряд метео- и аэростанций^[81].

В том же 1924 г. в Берлине В. Брунс и гидрограф Л. Брейтфус создали общество «Аэроарктик», председателем которого избрали Фритьофа Нансена. Создание в Кембридже Института исследования полярных стран им. Р. Скотта

1926 г. ознаменовался созданием в Кембридже Института исследования полярных стран им. Роберта Скотта. П.В. Виттенбург приветствовал открытие института статьей в журнале «Научный работник», считая, что это лучший памятник доблестному исследователю. Создание музея, так необходимого ученым разных стран, как практикам, так и историкам, давало возможность использовать опыт предшественников по экспедициям. Подлинные записи и материалы, карты и пр. – всё надо сосредоточить в одном месте, доступном для ознакомления. Первый этап – создание специальной библиотеки, содержащей все издания по полярным странам, включая и отдельные оттиски. Самое ценное при библиотеке – полярный архив с отделом рукописей, карт, дневников, записей очевидцев, описания плаваний и пр.

В музее должны быть представлены образцы полярного снаряжения со всеми техническими особенностями, начиная с самых точных измерительных приборов для астрономического определения при полярной съемке до кухонного оборудования, корма собакам и т. д. Так Павел Владимирович представлял себе этот музей и себя в нем.

Предполагалось, что институт в Кембридже скоро получит свое, специально построенное здание и тогда музей сможет отразить целокупную природу Арктики на основании богатейших материалов Полярных экспедиций, так как в общих естественноисторических музеях Арктике и Антарктике отводится второстепенное место, и тогда удастся одновременно объединить полярных исследователей всего мира^[82].

Неудивительно, что Виттенбург с большим интересом отнесся к этому институту – в эти годы он создавал Отдел полярных стран в Геологическом музее Академии наук. Определение государственных границ в Арктике

Всеобщий интерес государств к Арктике подтолкнул советское правительство весной 1926 г. к определению своих государственных границ в Арктике. ВЦИК Советского Союза принял решение «о принадлежности к его территории всех уже известных или имеющих быть открытыми в будущем земель, островов, расположенных в секторе, образованном меридианами, проходящими от точки побережья у Северной части советско-финляндской границы <….> и между островами Ратманова и Крузенштерна в Беринговом проливе»^[83]. Действительно, на Новой Земле П.В. Виттенбург повстречал норвежского исследователя Олафа Хольтедаля, на о. Врангеля высадилась канадская экспедиция, стало известно, что датский геолог Лауге Кох получает субсидии своего правительства на исследования Новой Северной Земли. Президент АН и председатель Полярной комиссии А.П. Карпинский бил тревогу: «необходима в ближайшее время в интересах науки и государства организация исследований Таймыра и вновь открытых островов. Необходимо отпустить средства в срочном, сверхсрочном порядке для организации исследований»^[84].

Командировка в Норвегию, Швецию и Германию, участие в Первом съезде общества «Аэроарктик» и конференции по фотометрии

В процессе работ Якутской экспедиции назрела острая потребность в морских транспортных средствах. Если лодки и небольшие речные пароходы еще имелись, то для каботажного плавания Якутия владела лишь брошенным когда-то норвежцами деревянным судном «Polar Stear» – «Полярная Звезда». Корпус его удалось починить, а машинное отделение залатали как могли. Плаванье необходимо было осуществлять вдоль полярного побережья для снабжения продовольствием местных жителей, а также для строительства на одном из Ново-Сибирских островов метеоаэростанции. Приобрести или заказать судно в это время можно было только в Норвегии.