Судьба вампира

Крик Дэннис

— Вот это, — Галба повернулся к поэту, — Люций, покажи.

Поэт достал из-за пазухи серебряный клинок.

— Нож из серебра? — Сатон поднял к свету дорогой предмет и увидел, как в солнечных лучах благородный металл переливается искристым блеском. — Больше похоже на сувенир, чем на оружие.

— Самое что ни на есть оружие, — Люций покосился на свою руку. С того момента, как он перевязал кисть, прошло уже много времени, но марлевая повязка так и не высохла от крови.

— Но это всего лишь один клинок, — Сатон пожал плечамии

и вернул оружие поэту. — Им мы не сможем воружить всех желающих. А единственный в городе кузнец не сможет нам помочь. Рафаэль Забинна стал вампиром.

— Достаточно будет этого атама.

— Хм…

— Да, Сатон, нам нужно убить только одного вампира. Его зовут Даниэль. В нем главная движущая сила всего их выводка. Убьем его — иссякнут силы у остальных. И вот тогда мы сможем уничтожить их поодиночке.

Сатон повернулся к Галбе.

— Скажи мне, писарь, почему я должен верить вампиру?

— А разве у тебя есть выбор? Если будешь долго размышлять, верить или нет, нас уже не будет.

— Ну, допустим, ты прав. Но как мы проникнем в театр, минуя стражу?

— Сегодня ночью у нас это получилось. Получится и в следующий раз.

— Верится с трудом. Может, просто перебить всех нечистей на подходе к театру?

— Умно, ничего не скажешь!

— По крайней мере, это смело.

— Здесь смелостью не возьмешь. Нужна хитрость.

— Ну конечно… А что ты предлагаешь, Галба? Я видел, как ты бежал из трактира, когда туда наведался Изот! В этом твоя хитрость?

А что я должен был делать? Ждать, когда меня убьют? Я ведь не обладаю такой силой, как ты, Сатон.

— Ладно, ладно, не злись. Все тогда натерпелись страху. Но еще пуще все испугались, когда вернулись в этот чертов трактир, ставший сущим адом, и вместо обезглавленного тела Изота обнаружили там обескровленного хозяина «Орлиного гнезда»!

Именно с того дня город разделился на два лагеря. Многие оказались под чарами певицы. И я не скажу, что только те, кто слаб душой и немощен телом. Очень много моих хороших приятелей все сделают ради нее. А они, замечу я вам, отнюдь не робкого десятка.

Все четверо знали, что в скором времени Менкар станет эпицентром кровавых событий, ареной битвы между людьми и вампирами. И понимали, что предотвратить такое развитие событий уже невозможно. Но сделать так, чтобы численное преимущество сохранилось за людьми, им было еще вполне по силам.

Если исключить тех, кто был охвачен лихорадочной подготовкой к свадьбе Аники и Даниэля Калота; тех, кто не был готов слушать голос разума и тех, кто просто боялся, то оставалось не так уж много людей. И уберечь их от магии чужака было первостепенной задачей защитников Менкара.

— Даниэль полностью подчинил себе певицу. Аника же своим голосом внушает людям, что делать и как себя вести.

— Со смертью старого вампира она потеряет свою силу.

— Его не так-то просто убить, — сказал Сатон.

Люций коснулся его плеча, почувствовал под одеждой гору

мышц.

Присутствие рядом такого воина внушало оптимизм. Но поэт с сожалением осекся. Физическая сила вряд ли поможет в их борьбе.

— Мы обратились к тебе за тем, чтобы ты собрал всех здравомыслящих людей. Тех, кто не попал под влияние Аники и Даниэля. Они должны знать, какая опасность грозит всему городу. Объясни им, что если они проигнорируют наш призыв к священной битве, то неизбежно обрекут себя на мучительную гибель и последующее перерождение в таких же тварей, как и их враги.

— Мне нужно время, чтобы собрать людей.

— Сколько тебе нужно?

— Сутки, — здоровяк немного поколебался, потом подтвердил. — Этого хватит, чтобы собрать всех, на кого я рассчитываю.

— Свадьба Аники назначена на завтра. Значит, ровно сутки у тебя есть.

И вот наступил долгожданный день, ради которого многие в Менкаре отложили свои насущные дела и на время позабыли о проблемах.

С самого утра маленькими группами и поодиночке люди шли к зданию театра, чтобы там стать участниками знаменательного события, прикоснуться к счастью той, чей голос очаровывал массы.

Глашатаи на всех углах возвещали миру о предстоящем действии: рога из высушенной бычьей кожи наполнялись их голосами каждые полчаса. Люди радовались. Ощущение грандиозного праздника было присуще каждому второму жителю Менкара в этот день.

И вскоре праздник наступил.

В самом зале театра гостей ожидало роскошное убранство. На стенах висели гобелены с фамильными гербами знаменитых личностей современной эпохи. Реквизит на сцене был задекорирован обоями из ярких тканей с бечевками и лентами разных цветов. Множество свечей на столах и в канделябрах еще не были зажжены, но постепенно загорались от касания огнива ряженых слуг, старающихся быть неприметными.

Когда главный зал «Элегии» заполнился до отказа, на сцену вышла Аника. Она была одета в пышное свадебное платье белого цвета. Высокий тартюф поддерживал его длинный полупрозрачный шлейф, за которым семенили два карлика, шагающие в унисон.

Певица остановилась в центре сцены и обратилась к залу.

Поприветствовав публику, она попросила собравшихся не расходиться сразу после церемонии, пообещав всем большой сюрприз. Народ долго аплодировал, а потом со сцены в зал прыгнули карлики и стали разносить кружки с элем.

На самых дальних рядах сидели Люций, Сатон, Галба Тарот и Хлоя. Писарь все время сжимал в руке холодную ладонь девушки. Чувствуя, что с каждой минутой ей становится все хуже, он пытался передать ей хоть часть своего тепла.

Вскоре после Аники на сцену вышел ее жених. Он был в длинном черном плаще и серебряном цилиндре. Властным взглядом он окинул театральный зал и удовлетворенно кивнул.

— А где священник? — спросил какой-то зритель из первого ряда.

— Священника не будет, — ответил Даниэль и махнул рукой кому-то за сценой.