Судьба
Шрифт:
Отец с матерью ночи три не спали, все думали, как им быть, что делать. Тяжело смотреть, как мучается кровное дитя, но и смерть родственников нелегко переживать. Опять пошли к дочери, стали слезно уговаривать ее:
«В нашем роду много стариков и старух. Они пожили свое, можно и на покой. А ты еще молода. Да и мы хотели бы еще пожить в счастье. Соглашайся, доченька».
Девушка не могла больше противиться и согласилась.
С тех пор девушка слала поправляться. Руки и ноги выпрямились, стали стройными, красивыми. Через неделю-другую она встала с постели.
Став
— Тебе еще не надоело слушать? — ковыряясь в трубке, спросил старик.
— Нет-нет, рассказывайте, — попросил Федор.
— А недалеко от озера Орон, — продолжал старик, — жил юноша Янкан лет двадцати пяти. Как-то он среди зимы пошел на озеро искать своих оленей. По дороге юношу догнал снежный смерч. Он выхватил нож из ножен и бросил в смерч. Вихрь тут же стих, смерч прекратился. Янкан долго искал на том месте свой нож, да так и не нашел.
Дня через три к юноше домой пришел человек. Его прислал старый шаман, который жил невдалеке от озера Ничаат.
«Наш старец велел позвать тебя, хочет повидаться с тобой, — сказал человек Янкану. — Иди, он ждет тебя».
Шаман встретил Янкана лежа.
Юноша подошел к орону и увидел в изголовьи шамана торчащий нож.
«Как мой нож попал сюда?» — удивленно спросил Янкан.
Тяжело большой шаман через силу улыбнулся:
«Что, узнал? Возьми свой нож, он мне не нужен».
Юноша взял свой нож и хотел вложить в ножны. Но не тут-то было: руку его тут же свело судорогой, она потянулась с ножом прямо к сердцу. Янкан долго бился и с большим трудом вложил нож в ножны.
Шаман лежал, не сводя с него воспаленных глаз.
«Старуха, — велел он своей жене, — свари мяса и накорми гостя».
Хозяйка принесла жирный кусок оленины. Юноша сел к столу, вынул нож, чтобы разрезать мясо. Руки его опять свело судорогой, подвело с ножом к самому горлу. Янкан с большим трудом съел мясо.
Пока он сидел за столом и ел мясо, шаман молча, с большим напряжением наблюдал за ним. А когда юноша кончил трапезу, — сказал:
«Через три дня я умру. Приходи хоронить меня».
И верно, через три дня шамана, похоронили.
Весной Янкан, увлекшись погоней за диким оленем, забрался на каменный утес. Есть такой возле устья речки Калар. На этом утесе юноша увидел девушку-красавицу. Она сидела на камне унылая, чем-то опечаленная и как будто кого-то ждала.
Юноша подошел к ней, девушка встала и улыбнулась ему, как старому знакомому.
«Здравствуй., Янкан!» — ласково сказала она и протянула белую руку.
«Откуда ты знаешь мое имя?» — удивился юноша.
«Еще бы мне не знать твоего имени, — смеясь ответила девушка. — Мы с тобой друг другу жизни спасли».
«Ты меня с кем-то перепутала. Никому я не спасал жизни и вижу тебя впервые».
«Нет, не перепутала. Давай-ка сядем и припомним», —
«Зимой ты попал на озере Орон под смерч?»
«Ну, было такое».
«В смерч ты бросил свой нож?»
«Ну, бросил».
«Свой нож потом ты где нашел? У изголовья шамана?»
Янкан удивился. Это девушка все знала, хотя он никому об этом не говорил.
«И это было».
«Помнишь, ты стал прятать в ножны нож, а он все рвался к твоему сердцу — хотел проткнуть? А когда ты стал есть мясо, нож хотел полоснуть тебя по горлу. Помнишь?»
«Помню», — совсем удивился юноша.
«А ты говоришь — перепутала, — засмеялась девушка. — Это я тогда помогла вложить нож в ножны. Не окажись я рядом, нож проткнул бы тебя. Шаман Ничаата умылся бы твоей кровью и исцелился бы!..»
«А когда я спас тебя от смерти?»
«Зимой, на озере. Шаман оборотился в смерч и шел на меня, чтобы погубить… Ты бросил в него кинжал и перерезал ему воротную вену. Этим ты спас меня. Не будь тебя, я бы погибла».
Юноша только сейчас понял, с кем разговаривает. Он уже слышал, что одна красивая девушка по имени Мууйя стала шаманкой. Это была она.
«Лучше тебя нет на всем свете, — сказала Мууйя, — Если и я тебе мила, засылай сватов».
Юноша затрепетал от счастья и положил руку на ее плечо. Девушка задрожала, как лист.
«Не трогай меня. Я живу там-то и там», — она рассказала, как найти ее и убежала.
Янкан не стал тянуть и на следующий день послал к Мууйе сватав. Сыграли свадьбу. Говорят, свадьбы такой на средней земле еще ни у кого не было.
Мууйя пожелала отделиться от родителей. Янкан одобрял это и только спросил:
«А где мы себе дом построим?»
«Под тем утесом, где мы впервые встретились, — ответила молодая жена. — А на утесе у нас будет ураса [22] . Оттуда мы будем любоваться восходом».
Сказано, сделано. На склоне горы нарубили леса и построили уютный домик. Посмотришь издали — игрушка. А на утесе каждое лето ставили монгольскую урасу.
Старик опять закурил трубку.
22
Ураса — тип старого летнего жилища у якутов.
— Будешь проплывать мимо, обрати внимание. Ты увидишь эту урасу. В молодости я бывал на утесе, бродил вокруг урасы. Ни окон, ни дверей, сплошной камень. На нее свалились все лиственницы. Лежат, скрестившись.
— Тогда это не ураса, — заменил Федор.
— Были ураса, а потом, наверно, превратилась в камень. Шаманы все могут, — ответил старик. — Но камень-то похож на урасу. При восходе и закате весь сверкает. Далеко видно!.. Вот так они и жили. Мууйя ничем не выдавала себя, что она удаганка, была как все. Только в дни полнолуния ее нельзя было узнать — делалась печальной, молчаливой. В это время умирал кто-нибудь из ее, родственников.