Судьба
Шрифт:
Харатаев поднял на ноги всех батраков. Весь день, с утра до вечера, Майю искали везде, где можно укрыться человеку: обшарили весь лес верст на десять вокруг, заглянули во все заброшенные юрты, обследовали кладбище — никаких следов.
На следующий день на поиски пропавшей дочери головы вышел весь улус. Были пущены в ход невода, сети. Из реки и озер вытаскивали на берег тину, сгнивший мох. Но Майи нигде не было.
К Харатаевым в дом зачастили седоволосые наслежные старцы: гадатели, толкователи снов, ясновидцы. Они горестно качали
Харатаев не стал медлить. Хорошенько расспросив, как добраться до жилища шамана Сыгыньяха, он велел оседлать двух коней, взял с собой сопровождающего и поехал на север. С утра стояла хорошая погода, но в полдень вдруг поднялся ветер, небо заволокло тучами. Ветер крепчал, вихря пыль, клочки сена, мусор. Деревья, скрипя, клонились к земле. Казалось, их вот-вот выворотит с корнями и тоже закружит в дикой пляске. Семену Ивановичу чудилось, что это кружат неистово демоны шамана Сыгыньяха, и он испуганно что-то шептал про себя.
У самой дороги стояла сухая лиственница. Голые ветви дерева были расщеплены, в развилинах торчали деревянные идолы шамана Сыгыньяха, отчего дерево надрывно скрипело, трещало с каким-то присвистом, наводящим ужас.
Харатаев ехал, пристально вглядываясь в деревья. На глаза то и дело попадались гагары и орлы с распростертыми крыльями, вырезанные из дерева. Они указывали на то, что дорога подводит к местности, где живут два знаменитых шамана: старик Сыгыньях и удаганка Алысардах, его жена. О них по белу свету ходили легенды. Не так давно Капитонов рассказал Харатаеву, как шаман Сыгыньях обвел вокруг пальца хозяина, у которого он остановился на ночлег.
Сыгыньях поехал в одно дальнее селенье на берегу реки Оленек купить пушнины. Там шамана застала ночь, и он зашел в одну из юрт, чтобы попроситься на ночлег. Хозяин юрты был известен своей скаредностью и негостеприимностью, но Сыгыньяха все же пустили переночевать.
Гостя, даже непрошеного, полагается напоить и накормить, но хозяин и не подумал это сделать, хотя в кладовой у него лежало жирное конское стегно. Оставалось разрубить его и сварить.
Вечером хозяйка вскипятила воды, налила кипяток в миску и поставила перед гостем: угощайся, мол.
— Это все, чем я могу у вас подкрепиться? — спросил шаман.
Хозяйка утвердительно кивнула головой.
Гость посидел у миски с кипятком, встал и подошел к печке.
— Чем ложиться с пустым желудком, лучше остаться без ноги. Принесите топор и доску, на которой вы рубите мясо.
Хозяева обрадовались, думая, что гость привез с собой мяса: сварит и с ними поделится. В юрту внесли топор и доску. Шаман взял в руки топор, попробовал лезвие — тупой. Отложил в сторону топор, достал из кармана нож, придвинул к себе доску, снял с левой ноги длинные наколенники и вонзил нож себе в бедро.
Домочадцы хозяина, испуганные
Скоро котел с мясом забурлил, закипел. Юрта наполнилась приятным запахом свежесваренного мяса.
— Мясо сварилось. Вынимайте его из котла, — скомандовал ночлежник.
Испуганная хозяйка дрожащими руками вынула из котла мясо, поставила его перед ночлежником, а сама скрылась за печкой.
Сыгыньях взял кусок мяса и стал аппетитно уплетать. Громко чавкая, он приглашал:
— Подсаживайтесь, берите мясо, ешьте.
Первым подошел к столу хозяин. Мясо пахло свежей кониной, и просто невозможно было удержаться, чтобы не попробовать. Отрезал кусочек и стал жевать: мягкое, вкусное — лучше не придумаешь.
— Идите к столу, — позвал своих хозяин, — угощайтесь!
На зов прибежали дети и потянулись руками к мясу. Вскоре от него остались одни кости.
Хозяйка даже не вышла из-за печки.
Утром шаман раньше всех встал и уехал, хозяева даже не слышали. Потом проснулась хозяйка и обратила внимание на то, что слишком большая куча костей осталась после вчерашнего ужина и кости-то похожи на конские. Женщина побежала в кладовую и не обнаружила там конского стегна…
Шаман Сыгыньях встретил Харатаева со стремянным во дворе.
— Ко мне пожаловал сам господин голова! — радостно зашумел он. — Стало быть, дочка еще не нашлась!
Шаманская чета, узнав об исчезновении дочери Харатаева, ждала, что тот пожалует к ним: «Без нас он не обойдется».
Харатаев просительно прижал к груди руки и взмолился:
— Душа моя в смятении от неизвестности. Умоляю вас посмотреть глазом прорицателя и сказать, что с моей дочкой, где она, жива ли.
Слова столь горячей просьбы были обращены к шаману Сыгыньяху, но тот не торопился с ответом. Он пригласил Харатаева в дом, усадил на грубо сколоченный стул, сам сел рядом в жесткое кресло и погрузился в какие-то думы. Казалось, он забыл, что к нему приехал человек, убитый горем, и ждет помощи.
Семен Иванович деликатно, но настойчиво повторил свою просьбу. Удаганка Алысардах бросила на мужа сердитый взгляд. Шаман Сыгыньях, ни на кого не обращая внимания, придвинулся к печке, помешал дрова, провел рукой по черным растрепанным волосам и, посасывая трубку, опять принял прежнюю позу. Он испытывал терпение Харатаева, набивая себе цену.
II
Наконец шаман встал с кресла, сделав жене какой-то знак. Алысардах что-то сердито пробормотав, бросила на орон бубен и костюм для камлания.