Судьбе наперекор
Шрифт:
— Володя,— Матвей повернул голову к Панфилову.— Я утром брился, но ничего не заметил. У меня что, действительно вид непроходимого дурака, если Лена мне такие вещи говорит?
— Павел,— Владимир Иванович бросил в сторону Матвея короткий взгляд.— Сколько лет живу, еще ни разу не встретил человека, который бы от любви поумнел. Не волнуйся, Лена,— он приобнял меня за талию.— Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Когда мы подошли к бассейну, Ирочка уже успела снять платье и спускалась по лесенке к малышам в воду. Глядя на нее, мы все залюбовались ее точеной фигуркой в простеньком купальнике, который она тоже, наверное, сама шила,—
Все мы расположились кто за столиками с легкой закуской и фруктами возле бассейна, кто в шезлонгах — лезть в эту кипящую от страстей воду, где мелькали детские пятки, макушки и попки, было бы безумием. Около бортика стояла Галина и, посматривая на часы, бдительно следила за происходящим. Когда, по ее мнению, малыши уже достаточно нарезвились в воде, она начала их оттуда выманивать, сначала безуспешно, но присоединившаяся к ней Ирочка смогла их уговорить, объяснив, что если они замерзнут и начнут чихать, то их за стол не пустят. Малыши, подумав, решили, что это серьезный аргумент, и вылезли. Галина и Ирочка завели их в стоящий рядом с бассейном павильон и начали в четыре руки вытирать и переодевать.
— Где же это ты, Ирочка, так ловко научилась с детьми возиться? — донесся оттуда ласково урчащий голос медведицы Галины.— Словно всю жизнь с ними дело имела!
Ей, да и всем остальным, ничего не надо было объяснять — ясно же, что это будущая хозяйка «Сосенок» появилась. Вот Галина и наводила мосты, чтобы получше узнать, что она собой представляет.
— А в детдоме, где моя мама работает,— охотно ответила Ирочка.— Я, еще когда в школе училась, на каникулах там нянечкой подрабатывала, когда они в отпуска уходили. С детьми так интересно! Они такие забавные!
— А ты чего же не переодеваешься? — спросила Галина.— Так и будешь в мокром ходить? Смотри, застудишься. Как рожать-то будешь, когда замуж выйдешь?
— А я замуж не выйду и рожать не буду,— раздался беспечный Ирочкин голосок.— Мне нельзя.
— Это еще почему? — удивилась няня.
— Так я же у мамы приемная, она меня из детдома взяла. Вдруг у меня плохая наследственность, а я ее своим детям передам, и будут они из-за моей безответственности страдать,— серьезно сказала она и мечтательно продолжила.— Вот я университет закончу, пойду работать, возьму себе из детдома ребеночка и воспитывать буду, как мама меня. Она рассказывала, что, как только увидела меня, ее словно мягкой лапой кто-то за сердце взял, и она сразу же почувствовала, что я ее, родная. Вот и я себе такого же малыша найду.
— Ох ты, господи, беда-то какая! — растерянно сказала Галина.
И в ее голосе послышалась искренняя боль от того, что эта светлая девочка просто промелькнет в жизни усадьбы солнечным лучиком и исчезнет, что не придется ей, как она размечталась, сероглазых малышей понянчить. Но она, прекрасно зная характер своего хозяина, быстро оправилась, решив, что он, не желая смириться с такой потерей, что-нибудь да придумает.
— Знаешь, Ирочка, не загадывай-ка ты раньше времени. Жизнь по-всякому повернуться
— А не во что, тетя Галя! Да купальник быстро высохнет.
— Я тебе покажу, высохнет! — грозно сказала Галина,— Вот, завернись и к малышам на солнышко ступай! Отогревайтесь! Моржата непослушные!
Из павильона вышла завернутая в простынь Ирочка с распущенными мокрыми волосами и, смущенно глянув на нас, поспешила к расположившимся на большом, расстеленном на лужайке ковре детям. Они радостно заверещали, облепили ее и тут же потребовали сказку. Ирочка устроилась поудобнее и начала:
Жил-был поп, Толоконный лоб. Пошел поп по базару Посмотреть кой-какого товару.Она так выразительно читала наизусть эту сказку Пушкина, что восторженно смотревшие на нее малыши покатывались от смеха, а все мы, сидевшие возле бассейна и слышавшие этот разговор, очень расстроились. В глазах Матвея появилась совершенно несвойственная ему растерянность, но они очень быстро приобрели свое обычное спокойное выражение. Нет, он не отступится, поняла я, он все для себя решил, и его ничто не остановит, он свой выбор сделал. На ковре между тем воцарилась тишина: спали привалившиеся к Ирочке малыши, спала и она сама. Матвей поднялся, подошел к ним поближе и остановился, глядя на Ирочку. Я тоже подошла и встала рядом.
— Павел,— тихонько сказала я.— Я не знала, что она приемная. Думала, что Нина Максимовна просто очень поздно ее родила.
— Для меня это ничего не меняет,— совершенно спокойно заявил он.— Знаешь, Лена, я всю жизнь о такой, как она, мечтал. Разве ты не заметила, как она на мамулю похожа? Это мое! Понимаешь? Мое! И она будет моей женой! Даже если для этого мне придется свернуть горы! — его глаза решительно блеснули.
— Горы, Павел, это для тебя ерунда... А вот она сама... — задумчиво сказала я.— Ты что, не видишь, что у этого ребенка за ее детскостью и улыбчивостью скрывается железный характер. Может быть, она еще сама этого не понимает, но только ее переубедить будет гораздо сложнее, чем горы ворочать.
— А я работы никогда не боялся,— улыбнулся он, посмотрел на часы и, кивнув Панфилову, чтобы тот шел за ним, направился к дому.
Александр с Алексеем подхватили своих детей и тоже пошли в дом, а Галина осторожно потрогала Ирочку за плечо и с нескрываемой нежностью в голосе сказала:
— Вставай, малышка! Скоро праздник начнется. Тебе переодеться надо.
Та, проснувшись, недоуменно огляделась, не сразу сообразив, где она, но увидела меня и все вспомнила.
— Пошли, Ирочка,—позвала я ее.—У меня здесь комната есть, надо же нам с тобой себя в порядок привести.
В доме нас встретила миловидная горничная и провела в приготовленную для меня комнату, по дороге объяснив, кто где живет.
— А Анастасия Владимировна где? — спросила я, имея в виду мать Власова — интересно же, как у Лидии Сергеевны со свекровью отношения складываются.
— А она почти все время у Людмилы Алексеевны — это мать Лидии Сергеевны — проводит,— словоохотливо объясняла горничная.— Сидят на балконе, разговаривают, ведь им обеим очень трудно ходить,— и, открыв перед нами дверь, предложила: — Ну вот, располагайтесь, отдыхайте, а к часу дня выходите в парк, обедать сегодня там будут.