Судьбы иосифлянских пастырей
Шрифт:
В ответ Заместитель Местоблюстителя и Синод 30 декабря приняли постановление о запрещении в священнослужении отошедших ленинградских епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), зачитанное в Никольском Богоявленском соборе еп. Николаем (Ярушевичем). С этого времени официальная Церковь стала считать неподчинившихся священнослужителей раскольниками. Решение ленинградских викариев отойти от митр. Сергия было принято самостоятельно, тем не менее до его официального провозглашения митр. Иосиф благословил готовившийся отход. Сам же Владыка оставался пребывать в молитвенно-каноническом общении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя до февраля 1928 г.
Верность митр. Сергию сохранили лишь два ленинградских епископа: Николай (Ярушевич) и Сергий (Зенкевич). Четверо из восьми архиереев заняли двойственную позицию. Они не присоединились к оппозиции еп. Димитрия, однако, не поминали в богослужениях имени митр. Сергия. Так, наместник Александро-Невской Лавры еп.
Митр. Иосиф 6 февраля 1928 г. подписал акт отхода от митр. Сергия в составе Ярославской епархии. Взяв на себя руководство епархией, Владыка Иосиф пытался объединить «ярославскую группу» с ленинградскими иосифлянами, но митрополит Ярославский Агафангел решил управлять самостоятельно, без какого бы то ни было слияния с другими оппозициями, а уже 16 мая 1928 г. частично примирился с митр. Сергием.
Большое значение для судьбы иосифлянского движения имела позиция находящихся в лагерях и ссылках иерархов – и прежде всего, находившихся в заключении на Соловках. Отношение многих соловецких епископов к Декларации митр. Сергия первоначально было отрицательным. В дальнейшем их позиция изменилась. Опасения перед нараставшим расколом Церкви оказались сильнее, и, сделав ряд канонических поправок (которые митр. Сергий так и не учел), в ноябре 1927 г. на собрании 15 архиереев (из 30 находившихся в то время на Соловках) соловецкие епископы Декларацию приняли «в целом» и осудили действия еп. Димитрия (Любимова) [19] .
19
Резникова И. Православие на Соловках. СПб., 1994. С. 27.
И все же иосифлянам удалось довольно быстро – к лету 1928 г. – распространить свое влияние далеко за пределы Ленинградской области – в Новгородскую, Псковскую, Тверскую, Вологодскую, Витебскую епархии. В Великоустюжской епархии часть приходов увлек за собой епископ Никольский Иерофей (Афоник), в Архангельской – епископ Каргопольский Василий (Докторов). Эти Владыки быстро установили связи с ленинградскими иосифлянами. В Московской епархии движение охватило города Коломну, Волоколамск, Клин, Загорск, Звенигород, но признанным центром стал Серпухов. В мае 1928 г. сюда был назначен иосифлянского поставления епископ Максим (Жижиленко). Семь храмов находилось в разделении в Москве. На Украине наибольших успехов иосифляне добились в Киеве, Харьковском, Сумском и Полтавском округах. К ним присоединились живший в Харькове епископ Старобельский Павел (Кратиров) и епископ Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов) из г. Новомосковска [20] . В Центрально-Черноземной области и на юге России десятки иосифлянских или, как еще их называли здесь, «буевских» приходов возглавил епископ Козловский, управляющий Воронежской епархией Алексий (Буй). Его представителем на Северном Кавказе стал епископ Майкопский Варлаам (Лазаренко). Отдельные приходы присоединились к иосифлянам на Урале, в Татарии, Башкирии, Казахстане, в городах Красноярске, Перми, Енисейске, Арзамасе, Смоленске.
20
Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Москве и Московской области (АУФСБ МО), ф. архивно следственных дел, д. 28850; Центральный государственный архив общественных организаций Украины (ЦГАООУ), ф. 263, оп. 1, д. 65744.
Параллельно с ленинградским в декабре 1927 г. возникло самостоятельное разделение во главе с тремя епископами – Виктором (Островидовым), Иларионом (Бельским) и Нектарием (Трезвинским) в Вятской и Вотской (на территории Удмуртии) епархиях. Оно получило название «викторианского движения» и быстро объединилось с иосифлянским. В целом же волна отхода от митр. Сергия охватила меньшую часть территории страны. Согласно данным государственных органов регистрации, за Заместителем Патриаршего Местоблюстителя последовало до 70 % приходов (в 1928 г. 8–9% приходов отпали в «автокефалию» – иосифлянство, викторианство и т. п., около 5 % подчинялось григорианскому Высшему Церковному Совету и около 16 % – обновленческому Синоду) [21] . Так как в конце 1927 г. в стране имелось примерно 30 тысяч действующих православных храмов – иосифлянскими по этим, вероятно, несколько заниженным данным, являлись 2400–2700 или до 11,5 % приходов Патриаршей Церкви. Численность же иосифлянского духовенства, как белого, так и черного, составляла, по подсчетам автора, как минимум 3,5 тысячи человек.
21
Шишкин А.А. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской Православной Церкви. Казань, 1970.
Положение в Ленинградской епархии было подобно общесоюзному. Хотя движение «непоминающих» в ней было значительно шире, открыто присоединились к иосифлянам, по уточненным данным, 67 приходов, в том числе 21 в Ленинграде (из примерно 100 принадлежавших в северной столице к Патриаршей Церкви). В области по несколько отделившихся от митр. Сергия храмов имелось в г. Петергофе и поселках Стрельна и Вырица, важную роль играли Феодоровский собор в Детском Селе, Свято-Троицкий Зеленецкий мужской и Старо-Ладожский Успенский женский монастыри, а также Макариевская пустынь под Любанью, насельники которой, правда, в основном разделяли взгляды катакомбников, но были тесно связаны и с ленинградскими иосифлянами. Всего, по словам самих сторонников митр. Иосифа, в епархии их поддерживало около 300 священников и монахов, а также несколько сотен монахинь. По оценке автора, их действительно могло быть в общей сложности до 500 человек. Но это была меньшая часть духовенства епархии (не более 25 % священнослужителей).
На ситуации в Ленинграде сказались многообразные меры увещания и прещения митр. Сергия, например, оглашенное в воскресное богослужение почти во всех храмах города его послание от 30 января 1928 г. «К архипастырям, пастырям и верным чадам Православной Церкви Ленинградской епархии» [22] . Важным фактором стали активные действия специально присланных в северную столицу сторонников митр. Сергия авторитетных архиереев – назначенного Ленинградским митрополитом Владыки Серафима (Чичагова) и епископа Серпуховского Мануила (Лемешевского). Свое воздействие, конечно, оказала и позиция государственных органов.
22
ЦГА СПб., ф. 7384, оп. 33, д. 321, л. 147.
Иосифлянское движение с самого начала приобрело политическую антиправительственную окраску, выйдя за чисто религиозные рамки. Не без оснований некоторые исследователи считают, что «ядро идеологии иосифлянского раскола – отрицательное отношение к отечественной советской действительности, а церковно-канонические мотивы лишь внешняя оболочка» [23] . В трагические годы «великого перелома» движение имело немалую, оппозиционную властям, социальную базу. Очевидцы вспоминали: «В церкви Воскресения на Крови тогда было очень много народу… Сюда хлынула масса раскулаченных… Сюда приходили все обиженные и недовольные. Митрополит Иосиф невольно стал для них знаменем» [24] . Неслучайно одним из основных требований всех «непоминающих» было отстаивание постановления Всероссийского Поместного Собора от 15 августа 1918 г. о свободе политической деятельности членов Церкви. И государственные органы, по свидетельству архивных документов, расценивали именно иосифлян как своих главных противников среди всех религиозных течений и конфессий.
23
Цит. по: Иоанн (Снычев), митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20 х и 30 х годов XX столетия – григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие. Их особенность и история. Куйбышев, 1966. Рукопись. С. 5.
24
Мещерский Н.А. Указ. соч. С. 10.
Наиболее активных участников движения из среды мирян можно условно разделить на три категории: представители ученой интеллигенции, которые по своим религиозным взглядам не могли идти на сделку с совестью; фанатично верующие люди – блаженные, юродивые, странники, провидцы и т. п.; представители социальных слоев, недовольных новым строем, именно они придавали движению политическую окраску. В иосифлянском же духовенстве имелось особенно много людей идейных, отличавшихся нравственной чистотой, широко в нем было представлено монашество. Даже еп. Мануил (Лемешевский), сторонник митр. Сергия, в проповеди 29 апреля 1928 г. в ленинградском Троицком соборе с уважением отзывался о своих противниках: «Отпали, откололись наилучшие пастыри, которые своей непорочностью в борьбе с обновленчеством стояли много выше других» [25] .
25
Иоанн (Снычев), митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20 х и 30 х годов XX столетия. С. 202–203.
Конечно, и в духовенстве, объединявшем противников политики митр. Сергия и советской власти, имелись самые разнообразные течения. Некоторые из самых стойких иосифлян отличались либеральными взглядами – прот. Иоанн Стеблин-Каменский, другие были убежденными монархистами – ей. Варлаам (Лазаренко). Причем монархическая тенденция постепенно усиливалась. Логика ожесточенной борьбы доводила до крайности. Неслучайно многие верующие называли собор Воскресения Христова в Ленинграде «белым храмом», в противоположность «красным» церквам.