Судьбы иосифлянских пастырей
Шрифт:
В апреле 1932 г. к еп. Алексию на свидание в Свирлаг ездил мон. Серафим (Протопопов). Согласно показаниям иеромон. Вассиана (Молодцкого), Владыка «при приеме Серафима поручил нам не падать духом и продолжать дело защиты истинно-православной церкви и вести борьбу с гонительницей православия – Советской властью» [233] .
В августе 1932 г. уже сам иеромон. Вассиан вместе с мон. Серафимом ездил на свидание в Свирлаг, во время этой встречи еп. Алексий наградил его набедренником, утвердил постриг в монахи о. Серафима, назначил благочинным Воронежской епархии настоятеля Углянецкой церкви священника Василия Кравцова и указал продолжать возношение своего имени за богослужением. В протоколе допроса иеромон. Вассиана значится: «Отметив наши достижения, преосвященнейший Владыка Алексий нас благословил на дальнейший тяжелый подвиг по защите и укреплению дела истинного православия и при этом сказал нам, чтобы мы продолжали свою работу и больше привлекали
233
Там же, лл. 2–3, т. 1, лл. 7, 9, т. 2, л. 42.
По свидетельству иеромонаха, Владыка якобы также сказал, что через два-три месяца вернется в Воронеж и снова займет положение правящего архиерея: «Срок, определенный им для возвращения в Воронеж, есть срок гибели советской власти, которая будет свергнута, и в недалеком времени должен быть убитым Сталин, или же уже убит, не помню». Следует отметить, что епископ уже несколько лет публично выражал свое мнение о непрочности советской власти [234] .
21 декабря 1932 г. ей. Алексий был доставлен с Соловков в Воронеж. В тот же день его допросил начальник отделения секретно-политического отдела Меньшиков. Органы следствия прежде всего интересовали обстоятельства встречи епископа с иеромон. Вассианом и мои. Серафимом, и Владыка признался, что давал указания о церковной деятельности. Измученный многолетним пребыванием в лагерях и тюрьмах, неоднократными этапами и пересылками, шантажируемый угрозой расстрела, если не подпишет признание вины, ей. Алексий не выдержал давления органов следствия. Вероятно, его воля была сломлена и применением пыток (по воспоминаниям сидевшего с епископом в тюремной камере заключенного, во время следствия Владыку пытали электротоком) [235] .
234
Там же, т. 1, л. 9.
235
Там же, т. 2, л. 33; Осипова И.И. Указ. соч. С. 113.
25 декабря ей. Алексий написал покаяние: «Благодаря своему воспитанию и окружавшей меня среде, я за время существования революции был враждебно к ней настроен и, естественно, проявил в своей деятельности таковую же враждебность и непримиримость к Советской власти, в чем я перед ней раскаиваюсь. Жизнь в исправительно-трудовых лагерях и постоянные размышления о взятой мною неправильной позиции, привели меня к тому, что у меня изменилось отношение к Советской власти, и, что я теперь, с нынешнего часа, решительно отметаю от себя всякую контрреволюционность и отмежевываюсь от всякой контрреволюции. Обещаюсь в будущем не проявлять никакой контрреволюционной деятельности» [236] .
236
Акиньшин А.Н. Священномученик Алексий Воронежский // Православная жизнь. 1995.№ 8. С. 14.
Правда, это покаяние было уловкой, вырванной у Владыки истязаниями. Еп. Алексий не мог знать, что пребывавший с ним в одной камере священник Василий Кравцов был завербован ОГПУ и с марта 1932 г. под кличкой «Мартов» работал на «органы». 27 декабря осведомитель «Мартов» доносил: «Епископ говорит, что это раскаяние не от души, что все написанное есть ложь, но да будет, мол, ложь во спасение. Он сильно боится, что это раскаяние будет обнародовано, и, утешая себя, говорит, что народ, а тем более, кто меня хорошо знает, этому не поверят. Это раскаяние служило, как он говорит, для меня маневром, я хотел при помощи его прекратить следствие свое и также следствие вас всех». А 28 декабря еп. Алексий, по словам «Мартова», в камере заявил ему: «Они хотят при моей помощи ликвидировать… истинное православное течение; этого я никогда не сделаю, хотя бы они и пугали меня смертью. Я готов помереть за святую церковь с чистой совестью» [237] .
237
Там же. С. 14–15; ГАОПИВО, ф. 9323, оп. 2, д. П 17699, т. 7, лл. 2–3.
Обвинительное заключение по данному делу, от 5 марта 1933 г., было составлено на 75 человек. Постановлением Коллегии ОГПУ от 28 марта 56 человек приговорили к разным срокам заключения. Другим постановлением Коллегии ОГПУ от 2 апреля 1933 г. были приговорены 19 человек: пятеро – иеромонах Вассиан (Молодцкой), иеродиакон Варсонофий (Фурсов), священник Димитрий Загуменных, священник Александр Дубинин и мирянин Ф.П. Лузганов – к высшей мере наказания, остальные – к разным срокам заключения. Постановлением Коллегии ОГПУ в конце апреля 1933 г.
Подписав угодные органам следствия протоколы о деятельности церковно-монархической организации и ее составе, еп. Алексий избежал нового лагерного срока. 12 марта его перевезли в Москву и заключили в «знакомую» Бутырскую тюрьму. 2 апреля дело в отношении епископа было прекращено, и 11 апреля принято постановление отправить его ближайшим этапом в Соловецкий лагерь на острова для отбывания наказания, вынесенного Коллегией ОГПУ 3 сентября 1931 г.
В конце апреля 1933 г. Владыка Алексий вновь прибыл на Соловки, где на него продолжили собирать досье. Осведомитель «Звезда», как и раньше, информировал администрацию, что епископ пользуется почетом и уважением со стороны заключенных, в особенности духовенства [238] . Вместе с Владыкой отбывали срок заключения и некоторые его сподвижники.
238
Акиньшин А.Н. Священномученик Алексий Воронежский. С. 15.
Сохранились воспоминания о пребывании «буевцев» в Соловецком лагере. Так, бывший узник Соловков академик Д.С. Лихачев писал об общем духовнике иосифлян в лагере прот. Николае Пискановском: «Светлым человеком был… о. Николай Пискановский… Его нельзя было назвать веселым, но всегда в самых тяжких обстоятельствах он излучал внутреннее спокойствие. Я не помню его смеющимся или улыбающимся, но всегда встреча с ним была какой-то утешительной… У о. Николая был антиминс, и он шепотом совершал литургию в 6-й (“священнической”) роте… О. Николай знал, что его жену также арестовали, и очень беспокоился о детях: что, если возьмут в детдом и воспитают атеистами? И вот однажды, когда его вывозили из лагеря, в Кемперпункте он стоял в мужской очереди за кипятком. С другого конца к этому же крану подходила женская очередь. Когда о. Николай подошел к крану, он увидел у крана свою жену. Их заслонили заключенные (разговаривать мужчинам с женщинами было строго запрещено) и о. Николай узнал радостную для него весть – детей взяли верующие знакомые… Жизнь о. Николая была сплошным мучением, а может быть, и мученичеством» [239] . Умер о. Николай Пискановский в середине 1930-х гг. уже в ссылке в Архангельске от туберкулеза.
239
Из новейшей истории Русской Церкви // Православная Русь. 1995. № 14. С. 7.
Осенью 1937 г. еп. Алексий, работавший в это время в лагерном деревополировочном цехе, был взят под стражу. Соловецкий лагерь в это время подлежал ликвидации, большинство его узников перевели в другие места заключения, а около полутора тысяч, казавшихся властям особенно опасными, решили уничтожить. Владыка Алексий был приговорен к высшей мере наказания постановлением Особой Тройки Управления НКВД по Ленинградской области от 9 октября 1937 г. и 3 ноября расстрелян вместе с группой других узников Соловков. Несколько десятилетий место расстрела и захоронения новомучеников было неизвестно. Еще в середине 1990-х гг. в научных публикациях говорилось, что это произошло на Большом Соловецком острове [240] . Лишь несколько лет назад в результате архивных поисков и раскопок научно-информационного центра «Мемориал» (Санкт-Петербург) и карельских краеведов удалось установить, что епископ Алексий и другие соловецкие узники были расстреляны и похоронены в урочище Сандормох вблизи г. Медвежьегорска в Карелии. В настоящее время на этом месте построена и освящена церковь, воздвигнут мемориальный комплекс и ежегодно отмечается дата гибели новомучеников.
240
Акиньшин А.Н. Священномученик Алексий Воронежский. С. 15 и др.
Епископ Яранский Нектарий (Трезвинский)
Одним из самых деятельных иосифлянских Владык, окормлявшим десятки истинно-православных приходов в нескольких епархиях и имевшим многочисленных духовных детей и последователей, был епископ Нектарий (в миру Нестор Константинович Трезвинский). Он родился 20 января 1889 г. в с. Яцки Василевской волости Васильковского уезда Киевской губернии в семье псаломщика. В возрасте трех лет малыш остался без родителей, и его взял на воспитание протоиерей местной церкви Вышинский, который затем передал Нестора своему зятю, священнику Трезвинскому, чью фамилию и получил в дальнейшем мальчик.
С детства Нестор прислуживал в церкви с. Яцки и в 1902 г. поступил в Киевскую Духовную семинарию, которую закончил в 1908 г., после чего некоторое время был послушником в монастыре, а после рукоположения в сан диакона и священника служил до осени 1911 г. в церкви с. Парчино Киевской губернии. В 1911 г. о. Нестор поступил в Киевскую Духовную Академию ив 1914 г. во время учебы принял монашеский постриг в мантию с именем Нектарий. Через год молодой иеромонах окончил Академию со степенью кандидата богословия и с осени 1915 г. по осень 1917 г. служил воинским священником на фронте в 1-м Туркестанском стрелковом полку.