Судьбы, как есть

Кочергин Владимир Викторович

— Генерал не мог, — как сказал Марков, — «залечь» на дно. Трусость, даже перед угрозой смерти не в его характере. Конечно, другое дело на войне, там более или менее ясно, где может быть враг, а тут ничего не ясно. С постоянной настойчивостью в Москве почти каждый день убивают и, к великому сожалению, мало кого находят из киллеров, не говоря уже о заказчиках. Ты у киллера всегда на ладони, а он невидим, неуловим. Способы у них один изощренней другого: то машина взрывается от заводки двигателя, то при куче охранников падает заказной, а то совсем

нагло проходит мимо киллер и стреляет в упор, бросает пистолет с глушителем и тут же растворяется среди людей и домов.

Цветков набрал телефон Гариной. Жанна ответила сразу и даже с какой-то радостью, а узнав, где он находится, попросила подойти срочно к ней.

Минут через двадцать, еле уговорив Сергея не ходить с ним, генерал подошел к подъезду, вспоминая разговор перед уходом из квартиры Лося.

— Сережа, я должен идти один, и я не думаю, что нас уже вычислили.

— Владимир Иванович, Вы ведь не настолько наивный человек, чтобы не понимать после вчерашнего, как осведомлены наши враги о вас, о ваших друзьях, о ваших знакомых, тем более квартиры водителя и жены погибшего майора, — настаивал на своих доводах Сергей.

— Все, Сережа, я пойду один, даже если и ведется наблюдение, то его надо увидеть. Для наблюдателя мой выход без охраны будет неожиданностью, и он пока сориентируется, доложит, а я и назад проскочу, и мы будем знать, от кого надо отрываться. Не волнуйся, я осмотрюсь, оружие при мне, если что-то не так — позвоню, будь на связи.

Сергею ничего не оставалось делать, как согласиться с Цвет ко — вым. Он ведь хорошо знал характер генерала. Перечить уже было бесполезно.

Жанна встретила Цветкова у своего подъезда. Она явно была чем-то взволнована.

Генерал, не скрывая своей радости видеть ее, улыбнулся и произнес:

— Рад Вас видеть, Жанна Александровна!

— Владимир Иванович, я пыталась до вас дозвониться домой, а как только решила позвонить Сергею, то вы сами вдруг вышли на меня, чему я очень обрадовалась.

— Что-то случилось?

— Пока не знаю, но где-то половина девятого, мне позвонил полковник Тяжнин.

— Так, так… и что же он хотел?

— А то, Владимир Иванович, он после того, как поинтересовался, как я себя чувствую, стал допытываться про вас, где да как вы пропали, не может, якобы, найти вас для доклада, как идут дела на службе. Он вас ищет, — закончила свой ответ на вопрос Цветкова Жанна и внимательно посмотрела прямо в глаза Цветкову.

Генерал сразу уловил в ее взгляде не только тревогу, но и нескрываемое волнение и даже страх.

— Смотрите, пожалуйста, какой помощник Валерий Иванович, оказывается! — сказал он.

— Генерал, вы что-то не поняли? Такие люди просто так не звонят. Он ищет Вас. И поверьте моей интуиции, не для хороших дел.

— Хотел бы найти меня — нашел бы. Вас-то он зачем тревожит? Он сейчас исполняет мои обязанности по службе и потом, когда я буду находиться в госпитале, ему, как и сейчас, должно быть не до меня, в управлении работы невпроворот.

— Вы

что, заболели? — спросила удивленно Жанна.

— Нет, Жанна Александровна, я здоров! Не тело, а душа, все болит. А Тяжнину, что волноваться, он себе место обеспечил, так и останется на моей должности.

— Как же это? — с широко раскрытыми прекрасными глазами удивленно спросила Жанна.

— Я после госпиталя вряд ли вернусь в Штаб.

— Но это несправедливо! Это из-за Жени?

— Все вместе, Жанночка. Все вместе!

— Но если таких опытных людей будут убирать, то, что будет дальше?

— Свято место пусто не бывает. Я лягу всего на две недельки, а там, после обследования, сам рапорт напишу. Я не смогу служить с людьми, которые из-за своей карьеры теряют человеческие отношения, это не только Тяжнин, это загнивающая наша система и взбалмошное новое руководство, как Страной, так и Армией.

— Но вы ведь чисто военный человек! И генерал-то вы еще совсем молодой, — возмущалась Жанна.

— Но я уверен, что мои навыки и знания, полученные за время службы, всегда пригодятся и на гражданке.

— Нет, я пока не могу себе представить такого поворота в вашей судьбе.

— Судьба, она как есть, и мы никогда не властны ее изменить. Не проходит и дня, порой и часа, чтобы я не подумал о Вас, о Вашей горькой и нелегкой судьбе.

— Но вы ведь тоже жену потеряли? Друзей сколько потеряли. Воевали, и сейчас, смотрю, все воюете.

— Да, это так, но к этому все шло как-то само собой, и Марина всю жизнь была чем-то все недовольна и, даже став генеральшей, не смогла себя обманывать. И я знал, что не любит она меня.

— Выходит, судьбу мы делаем себе сами?

— Нет, мы только идем у нее на поводу.

— Значит, и гибель Евгения тоже была запрограммирована?

— Не знаю! Мне, поверьте, порой от этого становится так тяжело, что смалодушничал, не проявил твердость, — сказал тихо Цветков.

— Подождите себя винить. Я после нашего последнего разговора много думала и поняла, что не мог Женя поступить по-другому. А сегодня, скажу вам честно, мне страшно за Вас. В меня после звонка вашего зама просто какой-то ужас вселился. Чует мое сердце, что нависла над Вами какая-то беда. А я не хочу Вас потерять, как хотите это понимайте, Вы самый близкий друг Евгения.

Жанна так посмотрела на Цветкова, что тот не нашелся, что ответить сразу, но потом сказал:

— Мы сейчас с вами вместе стоим здесь и разговариваем, а это тоже наша с вами судьба, и я благодарен ей за эту встречу. Спасибо большое за предупреждение, но я думаю, что не стоит так сильно драматизировать этот звонок, — и Цветков, не осознавая, что делает, взял озябшую уже руку Жанны и стал целовать ее. А Жанна, чувствуя приятные и теплые прикосновения губ, руку не убирала, а наоборот положила свою вторую руку в ладонь Цветкова и стояла, как заколдованная этой маленькой человеческой лаской, а одумавшись, после некоторого замешательства сказала: