Судебные издержки
Шрифт:
Роза Филипповна. Да какая она жана! Хвостом только крутила, бесстыжая. Тьфу! Сама не работала вообще, всё дома сидела. Самое её любимое занятие – в кафе (произношение на «е») посидеть. Как Серёженька на работу уйдёт, энта шалава уже хахалю свому звонит. Не больно-то и скрытничала, срамница. Сколь раз излавливал! А она слезу пустит… в энтом деле она мастерица, как же! Хитра! На то упирала: мол, одного тебя люблю, а энто так… Умеет… Тьфу, бесстыжая!
Орлова (судье). Какое она имеет право меня оскорблять?
Глухоревская. Ответчица, вы помягче, поделикатнее. Пожалуйста, без выражений.
Роза Филипповна. Правду говорю. А правда, она всегда не по нраву. Так я и сказываю: за Серёженьку крепко уцепилась. А как жа, учёной, непьющий. Шибко перспехтивный был. Сразу – в гору, в гору. В научном институте большую должность имел. Можа, и самый главной у их был, про то не скажу. Я ведь в его жисть шибко не лезла. Или я женщина тёмная, или он – какая высота! Сам что скажет – мне и то в радость. А человек очень хороший был. Добрый. И денежки до копеечки, – всё в дом, всё в дом.
Глухоревская. Факт измены к делу не относится. Единственное, что меня интересует: последнее время вместе они жили или нет?
Роза Филипповна. Кто?
Глухоревская. Вероника Алексеевна и Сергей Николаевич.
Роза Филипповна. Толком-то они никогда не жили, не было промеж них согласия, я же говорю. Конешным делом, не снес Серёженька изменшество её. Прогнал. Тут-то она истинную личину свою и явила. Пригрел, Серёженька, змеюку. (Плачет.) Хотела она квартеру у него отнять. Я, грит, тебя по миру пущу. Всё до ниточки оберу!
Орлова. Не говорила я такое! Это неправда!
Роза Филипповна. Сказывай! Сейчас сидит – сама невинность. Вона какая – в трауре вся, в чёрмном. Что же одна-то заявилась? Пошто хахалей своих не прихватила?
Орлова. Да как вы можете такое говорить?
Роза Филипповна. Видели бы вы, люди добрые, как она на него криком изошлась! Ножкой-то топала! До инхфаркта довела… Серёженьку! Я его тода насилу выходила!
Орлова. Это неправда!
Глухоревская. Вы угрожали своему мужу?
Орлова. Да нет же! Я ему не угрожала! Это неправда! Да, последние полгода мы вместе не жили, но у нас остались хорошие отношения. А последний месяц мы вообще не виделись. Два раза созванивались, но потом он пропал.
Глухоревская. Хорошо. (Обращается к Синицыной.) А почему Сергей Николаевич Орлов оформил на вас квартиру?
Роза Филипповна. Так вот я и говорю. Насела она на Серёженьку с квартерой-то с этой. А так получилось, что ближе-то меня у него и нет…
Глухоревская. Вы ему кем приходитесь?
Роза Филипповна. Выходит, самый близкий человек…
Глухоревская. Говорите по существу! Родственница вы Орлову или… кто вообще будете?
Роза Филипповна. Оно ведь как в жизни бывает. Чужой человек иной раз ближе родных становится. Любили мы друг друга больше жизни…
Орлова. Что вы несёте?! Вы же ему в матери годитесь!
Глухоревская.
Роза Филипповна. Какая же я чужая? Я же говорю…
Глухоревская (теряя терпение). Хорошо. Как давно вы знали Сергея Николаевича Орлова?
Роза Филипповна. Да уж давно. Давно, голубушка.
Орлова. Полгода назад непонятно откуда взялась. Аферистка она, тут и думать нечего. Такие вот ушлые особы выискивают одиноких мужчин и квартиры у них отнимают.
Роза Филипповна. Да что ж ты плетёшь?! Гореть тебе в аду!
Глухоревская (Орловой). Вы осторожней со своими обвинениями! Выбирайте слова! (Обращается к Синицыной.) Не волнуйтесь, вспомните: как вы познакомились с Сергеем Николаевичем?
Роза Филипповна. Да я уж и не помню. Память у меня никудышная… По голове мне стукнули, так я после того многого и не помню. Болею… Вчерась так всё в груди сдавило, так сдавило, что насилу отпышалась. (Видя, как судья, нервничает, торопливо говорит.) Не помню, голуба, как зазнакомились, не помню. Можа, и в кафе… А стал Серёженька мне роднее всех. И я ему. Он тода уже с этой змеюкой расстался. Ухаживала я за ним, стирала, готовила. Он-то учёный, весь в науке, в науке. К жизни совсем не приспособленный. Прямо как дитя малое. Я ему и за жену, и хозяйка в доме…
Орлова возмущённо фыркает.
Глухоревская. А почему Сергей Николаевич на вас квартиру оформил? За то, что вы ухаживали за ним? Есть договор?
Роза Филипповна. Что ты, голубушка, побойся Бога! Какой договор? Я же за ним, как за дитём малым ходила, все деньги свои тратила. Покушать там купить, гостинец какой. У Серёженьки-то умственна робота, он сладенького любил. Баловала его, а как же. По доброте душевной помогала, по сердечному позыву. Да и не нужна мне эта квартера сто лет. У меня и своя есть энта… как вы говорите, недвижимость. И у детей свои квартеры. Я и сама хорошему человеку свою квартеру оставила бы. И Серёженьке также говорила. А он всё равно просил, чтобы я квартеру забрала. Так ведь, получается, выхода другого не было. Эта змеища насела – вот Серёженька и умалил меня. Она, грит, мне всю жизнь исковеркала; сколь крови выпила, и ишо ей квартеру отдавать?! Я уж и отбивалась, и просила, чтобы другого кого нашёл, помоложе. А он – ни в какую. Я, грит, никому не верю, а родней тебя, Розочка, у меня никого нет.
Глухоревская. А что вы всё о Сергее Николаевиче в прошедшем времени говорите? Он пока числится пропавшим без вести. Или вы его видели мёртвым?
Роза Филипповна (с испугом). Что ж ты такое говоришь?! (Плачет.) Живой Серёженька, живой! Как подумаю, что никогда не увижу соколика моего ненаглядного…
Глухоревская. Ладно, понятно. Значит, договора нет. И это, Роза Филипповна, не первое заявление на вас. По нашим сведениям, уже шесть квартир на вас оформили.