Судить буду сам
Шрифт:
Расставив определенным образом четыре металлические чаши, наполненные какой-то сухой измельченной травой, шаман зажег их содержимое, отчего под плоским потолком навеса поплыл сизоватый ароматный дым. Заметив это, пожарные, стоящие сразу же за линией оцепления из чоповцев с рукавами на изготовку, немедленно привели в готовность номер один свои средства пресечения несанкционированного распространения возможного возгорания. Однако их опасения были напрасны – травы тлели в глубине чаш, не извергая ни искр, ни языков пламени.
Взяв в руки бубен и колотушку, шаман несколько раз глубоко вдохнул и резко выдохнул, мотая
Притихшая толпа теперь совершенно безмолвно, как зачарованная, следила за каждым движением шамана, непроизвольно, в такт ударам, покачивая головой. Даже стоящие в оцеплении парни в униформе, сами того не замечая, одновременно покачивались в этом завораживающем ритме. Лишь двое из присутствующих к магии звуков бубна были совершенно безразличны. Один из них стоял внутри оцепления – высокий и тяжеловесно-надменный, – хмуро наблюдая за камланием. Другой, с большим наперсным крестом, длинными волосами и бородой, в темной одежде, черной повседневной шапке священнослужителя, осуждающе глядел на происходящее. Батюшка, видимо, приехал, чтобы заправиться, – и, сам того не желая, стал очевидцем «действа бесовского».
Шаман без устали колотил и колотил в бубен, сопровождая это непрерывной пляской, словно не ведал усталости. Сколько длилось камлание, вряд ли мог сказать хоть кто-то из зрителей – пять минут, десять, полчаса… Но внезапно, издав частую дробь ударов и несколько раз резко ударив в бубен, шаман обессиленно свесил руки, после чего рухнул навзничь. Около минуты он лежал недвижимо, после чего вновь задвигался и, с трудом поднявшись на ноги, как эпилептик, переживший приступ, резко встряхнулся и, судя по всему, полностью придя в себя, направился к выжидающе взирающему на него Фоломьеву.
Немного помолчав, шаман достал из кармана три пачки долларов и, все так же, ни слова не говоря, протянул их олигарху. С того разом как будто ветром сдуло всякую надменность; у него удивленно округлились глаза, и он растерянно взял деньги.
– В чем дело? – недовольно спросил Фоломьев.
– Духи не захотели указать мне того, кто убил твоего сына, – глядя в никуда, негромко, с явным северным акцентом, произнес шаман. – Они лишь сказали, что этот человек стал орудием воздаяния судьбы. Твой сын ему и многим другим людям сделал много зла. Страшного зла. Его погубил демон, лик которого он носил на своей одежде. Все свои дела и мысли он посвящал служению этому демону. Это все, что я могу сказать…
Фоломьев стоял, не зная, что ответить. С одной стороны, он чувствовал внутренний холодок от того, что насчет изображения демона шаман, можно сказать, «попал в яблочко». Он и сам был не в восторге от той страхоглядной рожи (какой только шизик и в каком бреду смог ее придумать?!), не раз высказывая сыну недовольство тем, что тот и за общий стол мог сесть с
– Тебе сколько надо, чтобы твои духи расколо… Гм! Рассказали, кто убил моего сына? – уже не обращая внимания на присутствие десятков ушей, заговорил олигарх, направившись к шаману, который начал собирать свои чаши. – Миллиона баксов хватит?
– Дело не в деньгах… – грустно усмехнулся шаман. – Если бы мне нужен был миллион или больше, я бы сам тебе сказал об этом. Воля духов от этого не зависит. И если они отказали, то лучше не настаивать, иначе можно навлечь на себя их гнев. Ты крещеный? Тогда тебе лучше думать не о мести, а молиться в церкви за своего сына, чтобы ему было прощено причиненное им зло.
– Чего?! – с безграничным самомнением резко повысил голос Фоломьев. – Да пошел ты, чурка неумытая! Будет он меня еще учить уму-разуму. Тоже мне, нравоучитель выискался! Другого найду. Поумнее и потолковее…
Расталкивая оказавшихся на его пути, он нервно зашагал к своей машине.
– Неумный человек!.. – поглядев ему вслед, с сожалением произнес шаман. – Ты не можешь знать, что ждет тебя самого через несколько минут, и при этом считаешь себя всемогущим…
Выскочивший навстречу Фоломьеву шофер угодливо открыл своему боссу дверцу роскошного «Роллс-Ройса», в кабину сели охранники олигарха, и лимузин, рванув с места, умчался прочь. Чоповцы тут же покинули линию оцепления и направились к припаркованным неподалеку «Газелям» с эмблемами своего агентства. Один из дальнобойщиков, горластый и широченный, передернув плечами, вслух посетовал:
– Ешкин кот! Пока зырил за этим шаманом, что-то так торкнуло, как будто литр первача без закуси хватанул. Аж не по себе стало!
– Храни вас всех Господь… – широко перекрестив всех присутствующих, негромко произнес священник. – Храни вас Матерь Божия от бесовского наваждения. Аминь!
Осенив себя крестным знамением, он сел в припаркованную неподалеку белую «десятку» и куда-то уехал, как видно, передумав здесь заправляться.
…«Роллс-Ройс» Фоломьева, время от времени оглашая округу своей «крякалкой», мчался по улицам Меднореченска, снижая скорость лишь под светофорами. Набрав чей-то номер, Фоломьев пустился с места в карьер:
– …Ну и ни хера этот твой узкоглазый дельного не сказал. Прыгал, прыгал, дергался, дергался, а потом объявил, что, дескать, духи не хотят открыть ему тайну, кто виноват в смерти Ромки. Нет, бабки-то он вернул сам… Ну да! «Лимон» баксов я ему предложил! Нет, отказался… Да я вообще не пойму, чего он там из себя корчит? Нравоучения начал читать – типа, Ромаха кому-то плохо сделал, поэтому иди, молись за него. Ну, моя уже раза два бегала в церковь. Я сам? Да на хера мне это нужно?! Ты мне вот что, найди стоящего этого… экстрасенса, чтобы он безо всяких там вы…бонов расчирикал – что, где и как. Чтобы я точно знал, какой суке башку оторвать. Не надо мне этих всяких дебильных духов, на…ю я их видел вместе со всеми этими мозгокрутами!..