Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.
Шрифт:
Кутеж мирового класса в кредит
Владельцы акций и недвижимости, разумеется, наслаждались выгодами «богатства». Их доходы не увеличились, но, глядя на свои активы, они с удовлетворением отмечали их рост. Сокращение налогов также стимулировало увеличение расходов.
Но сильнейший толчок потребительской экономике Японии дал кредит. Экономисты в свое время не заметили, что японцы, известные несравненным умением сберегать, за годы бума стали чемпионами по жизни в кредит, так что задолженность выросла до 130% дохода. Как это всегда происходит с людьми, охваченными эйфорией финансовых пузырей, японцы пустились в разгул покупок в кредит. Число кредитных карточек на руках у населения утроилось. Японцы, обычно отличающиеся экономностью, вскоре оказались
Любой бухгалтер подтвердит вам, что на любой долг есть свой кредит. «На каждый бум есть свой спад», - добавим мы. И на каждый день безответственности есть свой судный день. В период созревания пузыря экономные японцы финансировали разгул мотовства: 95% кредитных средств было отечественного происхождения. Для остального мира весь этот период страна оставалась нетто-кредитором, и сумма ее зарубежных активов стабильно составляла 10% ВВП.
Все эти новые деньги и кредиты не могли не возыметь эффекта. На макроуровне ничто так не взбадривает экономику, как впрыскивание не заработанных денег. При нормальном развитии событий предприятия платят своим работникам, те оплачивают товары и услуги, и все деньги, за вычетом сбережений, возвращаются к предпринимателям. Таким образом, доходы от продаж расходуются на оплату труда. Но когда трудящиеся начинают тратить сбережения или кредиты, в кассы корпораций деньги сыплются, будто с небес. Поскольку для получения этих денег компаниям не приходится выплачивать дополнительную заработную плату, то - с макроэкономической точки зрения - большая часть этих новых поступлений ложится в прибыль. Производители внезапно обнаруживают, что их продажи и прибыль возросли, и воспринимают рост спроса как сигнал для расширения производства. Поэтому они строят новые заводы, нанимают новых работников и предлагают рынку новую продукцию. Но созданный кредитом новый спрос не может быть продолжительным. Люди берут в долг, но его придется отдавать - рано или поздно, так или иначе.
Например, если человек взял в долг миллион долларов, он сможет много чего купить. Его уровень жизни немедленно возрастет. Его увеличенные расходы могут внушить торговцам и промышленникам мысль, что нужно позаботиться о дополнительных товарах. Они тоже могут взять кредит, чтобы выгодно использовать неожиданно возникшие новые возможности. Рано или поздно окажется, что человек не может взять в долг еще один миллион долларов. Его даже попросят вернуть первый миллион. С этого момента все начинает рушиться. Человек не только больше не может тратить деньги, так как он уже привык, но теперь ему приходится урезать свои траты ниже исходного уровня, чтобы вернуть долг. Торговцы и производители, взявшие кредиты для удовлетворения нового спроса, обнаруживают, что их сбыт не только перестал расти, но упал ниже, чем до расширения бизнеса. Вся эта история может растянуться на десятилетия, но итог всегда один.
Проедатели сбережений, должники и прочие недовольные
Тот же эффект имеет место при расходовании сбережений на потребление. На макроэкономическом уровне «проедание сбережений» возникает само по себе и дает поразительно приятные результаты. Но проблема с проеданием сбережений в том, что оно не может длиться долго. Сбережения довольно скоро заканчиваются. После этого, нравится вам это или нет, приходится опять экономить и копить. Добродетель растрачивания больше, чем человек может себе позволить, превращается в порок бережливости: предприятиям по-прежнему приходится платить заработную плату, но объем продаж недостаточен.
Решающий момент, и порой безо всяких видимых причин, настает, когда должники и моты признают, что так дальше продолжаться не может. Уверенность, которая помогала им так беззаботно брать в долг и тратить, начинает слабеть. Вначале возникает беспокойство: а вдруг их расчеты не оправдаются? Они говорят себе: а что если, вопреки прогнозам, акции перестанут расти? Возникает тревога: а что если перестанут расти цены на недвижимость, а вдруг они, не дай бог, упадут? Люди начинают колебаться: «Может, стоит подождать с покупкой нового автомобиля… или более просторной квартиры?» Результатом этих колебаний становится снижение продаж, которое порождает тревогу и расстройство во всей системе. Компании нанимают меньше работников. Расходы на сверхурочные
В нижней точке цикла последствия сжатия кредита столь же мучительны, сколь приятны бывают удовольствия фазы подъема. Прежде доходы росли без соответствующего увеличения расходов на заработную плату, теперь доходы падают без компенсирующего роста сбережений. Обычно в ходе рецессий компании сокращают расходы на заработную плату. Потребителям, тем же работникам, приходится снижать траты. Продажи падают, но корпорациям хотя бы удалось для сохранения прибыльности уменьшить издержки. Но когда потребители начинают экономить и откладывать деньги или выплачивать долги, продажи и прибыль находятся в жалком состоянии. При том же самом доходе (или, с точки зрения предпринимателя, при тех же издержках на заработную плату) потребители тратят меньше денег. Результаты оказываются ужасными и могут стать лишь еще хуже, когда компании - для сохранения прибыльности - отвечают на падение продаж сокращением заработной платы. Вот тогда у потребителей и в самом деле оказывается меньше денег, и они еще в большей степени снижают свои расходы.
Третий закон Ньютона приложим не только к физике, но и к экономике. Каждое действие производит равное по силе противодействие. Пузырь, созданный ростом долгов и расходов, схлопывается и превращается в антипузырь усиленных сбережений, банкротств и списания безнадежных долгов. Именно это и произошло в Японии в январе 1990 г. после схлопывания пузыря.
Крах экономического миража
Обеспокоенный ростом цен на недвижимость, Банк Японии решил вмешаться. В конце мая 1989 г., впервые за девять лет, учетная ставка была увеличена с 2,5 до 3,25%. С января по июнь этого года процент по краткосрочным кредитам вырос на целый процентный пункт, что, вполне возможно, было также результатом ужесточения условий операций Банка Японии на открытом рынке.
11 октября 1989 г. учетная ставка поднялась до 3,75%, а ставка по краткосрочным кредитам продолжала расти и к концу года составила 6,25%, т.е. всего на 0,25% отличалась от ставки, существовавшей в США через десять лет как раз перед началом бума.
29 декабря 1989 г. индекс Nikkei Dow достиг пикового значения - 38 915 пунктов. За следующий 21 месяц он упал на 38,5%. Но все это время цены на недвижимость, регистрируемые Японским институтом недвижимости, продолжали расти. Лишь через два года, в 1991 г., цены на недвижимость достигли максимума - на 15% выше, чем в конце 1989 г. Но в некоторых районах рост цен был намного сильнее: в префектуре Тиба, например, цены на недвижимость выросли более чем на 90%.
Для сравнения: американский фондовый рынок достиг пика почти десять лет спустя - 31 декабря 1999 г. За следующие 33 месяца индекс S amp;P 500 упал на 45%, т.е. сильнее, чем в Японии. За тот же самый период цены на жилые дома в США выросли почти так же, как в Японии. Согласно индексу ипотечной ассоциации Fannie May, цены выросли - вот поразительно - на те же 15%.
По всем экономическим и финансовым показателям за 1989 г., положение Японии накануне падения фондовой биржи было очень хорошим. Инфляция была незначительной: индекс потребительских цен увеличивался на 3% в год (как и в Америке через десять лет). Безработица оставалась рекордно низкой. По всем внешним признакам дела обстояли лучше некуда: Япония сумела добиться немыслимого, по мнению большинства экономистов, результата - полная занятость при низкой инфляции, высокие темпы роста, значительный рост цен на акции и недвижимость и при всем при этом большой профицит торгового баланса. Кто мог усомниться, что японцы благословенны больше всех других народов? Или что они самые толковые?