Судный день
Шрифт:
Кто-то обнял меня за плечи и вывел на улицу. Я кричал. Кричал, чтобы исчезнуть. Подальше от этого дьявольского злого мира.
Глава 34
В моем сознании всплывает эта мольба, которую Софокл вложил в уста царя Креонта,
22
Софокл, “Антигона”, пер. Ф. Зелинского.
Нет.
Не слова… – образы, облаченные в слова.
Князь Реджинальд недавно ушел.
До Рождества осталось шесть дней. И я вновь начал записывать. Но не настояния князя тому причиной – чем сильнее он настаивает, тем глубже я погружаюсь в размышления. Князь надо мной не властен. Этот мир тяготит меня. Нельзя заставить того, кто не боится смерти, кто ждет ее, как доброго друга.
Писать мне сложно, слова не идут на ум, слова, которыми можно было бы описать все это, – приходят лишь образы. Наконец я решил записать образы. Облечь их в слова. Избавление. Всю жизнь я жил с этими образами. Они застывали в крике на моих губах по утрам, выступали холодным потом, приходили мрачными тенями по ночам. Они, как и Томас, как жизнь на хуторе в Хорттене, – часть моей жизни. То… что случилось на постоялом дворе в Ютландии, открыло ворота в новый мир – мир сомнений. Да, я труслив и никогда не осмеливался сомневаться вслух, однако они жили во мне, как часть меня самого, подобно вопросу, на который я так и не смог найти ответа. Я всю жизнь сомневался.
Томас осмеливался задавать вопросы. Он не просто задавал их – он выкрикивал их, приходя в ярость и сжимая кулаки:
– Господи, почему ты допускаешь такое?! Где ты, Господи?! Существуешь ли ты?!
Он в ярости мерил шагами нашу тесную комнатку, метался от письменного стола к открытой двери – где-то там хозяева как раз рассказывали пастору о случившемся. Бигги сидела на кровати и серьезно наблюдала за ним, а Альберт ушел в кузницу сколачивать еще один гроб. Я лежал на кушетке, в полубреду. Бигги напоила меня молочным отваром валерианового корня.
– Как Господь мог допустить подобное? Юная девушка – ее же совсем изувечили! Почему?! – выкрикнул Томас, показав пальцем на священника. – Почему ваш Бог допускает подобное?!
Пастор печально посмотрел на Томаса:
– Бог не допускает зла. Он лишь дает свободу, которую человек направляет в дурное русло.
Томас развернулся и вошел в комнату.
– Добро и зло – это выбор человека.
Когда священник проговорил это, Томас уже стоял возле окна. Он повернулся и гневно огляделся:
– А разве он не всемогущий?! Почему тогда он не в силах искоренить зло?! – Профессор вышел на середину комнаты. – Да существует ли Он?! Есть ли вообще в этом мире Бог?! – Вопросы повисли в воздухе, как кусочки чумной плоти, к которой никто не решался притронуться. Фон Хамборк отвернулся и исчез на лестнице, а за ним последовала и супруга. Пастор молчал. Не отвечая, он лишь печально смотрел на профессора, а по его худощавым шероховатым щекам катились слезы.
Наконец Бигги проговорила:
– Вчера вы
Испытующе посмотрев на женщину, Томас кивнул:
– Верно. Я даже обещал себе показать письменное доказательство. – Он порылся в книгах на письменном столе и вытащил небольшой томик в коричневом переплете. Перелистав несколько страниц, он поднял глаза. – В “Размышлениях о первой философии” Декарт пишет, что разумные существа не могут сомневаться в существовании своей души, а следовательно – и в собственном существовании. Далее он говорит, что у нас, людей, есть представление о безупречном существе, то есть о Боге, и что эта идея не возникла из пустоты и должна иметь причину. Причина эта, по его мнению, не может быть порождением существа несовершенного, коим является сам человек, а исходит извне, от совершенного существа. Он говорит: “Идея о совершенном существе имеет совершенную причину”. Исходя из этого, он приходит к выводу, что совершенство, то есть Бог, существует, иначе и идея о Нем не появилась бы.
Бигги смотрела на профессора так, будто тот сказал ей, что у него есть крылья и он умеет летать. Томас вдруг отшвырнул книгу:
– Что за вздор! Это ничего не доказывает! Все это лишь слова! Причина… – Тяжело дыша, он схватился за бороду. – Какова причина зла?! Почему у нас есть идея зла?! И если у меня нет идеи о совершенстве, значит, я могу доказать, что Бога не существует?!
Тобиас, старый слуга, принес горячей воды для ног и крапивной вытяжки, мое вечернее снадобье от ревматизма. Почему он прислуживает мне, а не наоборот? Случайность? Судьба?
Спроси я у князя Реджинальда, он наверняка ответил бы: “Божья воля!”
И тем не менее.
В последнее время он сам не свой. Князь не распространяется о том, что прочел, как бывало прежде. Он погружен в собственные мысли. Сегодня вечером он долго сидел, глядя в пустоту, – казалось, он забыл обо всем на свете, а затем вдруг вскочил и вышел. На него это не похоже.
В дверях он повернулся и хотел было что-то сказать, но не стал и просто молча ушел. Что-то мелькнуло в его взгляде. Неужели моя история открыла в его душе новый мир?
Воля Божья!
Я бы и сам так ответил, спроси меня кто.
– Всегда сомневайся! – часто говорил мне Томас. – И в моих словах тоже. Задавай вопросы и требуй ответа, ищи его, добивайся. Не принимай на веру того, что не имеет доказательств.
Томас Буберг всю жизнь следовал этому правилу и меня хотел научить тому же. По-моему, он настолько истово пытался ему следовать, что сомневался даже в самом правиле, сомневался, что оно без изъяна.
Помню, как в последний день года Господня 1699 лежал я на кушетке и чувствовал, как гневные слова профессора подогревают во мне сомнения, что мой мир рухнул, и неопределенность все сильнее сжимает испуганное сердце. Гели уж Томас порой сомневался в существовании Господа… А ведь профессор обладал мудростью и опытом, какие редко встречаются, и всегда старался найти обоснование собственному мнению… Что же остается мне? Как после всего случившегося сохранить веру, к которой с детства привык?
Я вспомнил, как Томас сказал трактирщику за день до этого: “Я настолько же уверен, что конец света не наступит, насколько убежден в существовании Господа”. В глазах у меня помутилось, образы обступили меня, вынырнули из белоснежного ада: граф, его кровавые внутренности, изуродованное лицо Марии, дьявольская ухмылка, Судный день! Они кружились передо мной, все быстрее и быстрее, – я прижал ладони к ушам и закричал.
Глава 35