Судный День
Шрифт:
— Слушаю вас?
— Доложите фон Соколоффу, что пришла Ирина Корнеева.
— Госпожа Корнеева? Вас ожидают в седьмой студии. Лично господин фон Соколофф. Он просил, как только вы появитесь, явится вас туда на пробы. Вас проводить, или вы найдёте дорогу сами? Это по коридору 2-бис на третий этаж.
— Я знаю…
Она чувствовала себя хозяйкой. Всё было, как в дамских романах, где героиня разведчица, крутая девчонка внедряется в спецслужбу врага и работает под прикрытием… Быстро прошла к указанному коридору, миновала аппаратную,
— О, госпожа Корнеева, мы уже ждём вас.
Он был одет почему то в форму. В старинную форму войск СС времён Второй Мировой войны. То, что он был эсэсовцем ясно, поскольку Ирина, как и все модные люди посмотрела РЕКОМЕНДУЕМЫЙ рекламой к просмотру старый сериал про Штирлица, и это обмундирование от современного отличить могла. Но вот две военных, сидящих на стульях, одеты были совсем непонятно. А ему идёт! Неожиданно для себя отметила девушка. Он и выглядит как то… импозантно, что ли? Но…что-то было не так! Совсем не так! Не потому ли, что форма сидела на нём СЛИШКОМ привычно? А он, не обращая внимания на её, обратился к военным:
— Она прибыла. Можно начинать.
— Яволь, герр бригаденфюрер!
Поднялись со своих мест, подошли к ней и стали по бокам. Отто махнул рукой:
— Включаем.
Послышался низкий гул. Пространство между двух штанг посреди студии засветилось, затем вдруг окраска пропала, и появилось чёрное бездонное ничто. Ирина похолодела от страха — она поняла, что всё ПО НАСТОЯЩЕМУ! И форма, и охрана, и то, что её карьера разведчицы-шпионки оказалась ОЧЕНЬ короткой… В этот момент темнота вдруг заискрилась, и из неё навстречу всем шагнула молодая девушка. Ира успела заметить, как изменилось лицо Отто, и он воскликнул:
— Оля, ты откуда?
Одновременно давая знак рукой. Корнееву подхватили под руки, и хоть она не сопротивлялась, втолкнули прямо в НИЧТО… Обжигающий на мгновение холод, затем яркий свет, и такая точно студия, набитая людьми в обмундировании и в гражданском, с любопытством глядящим на неё. Но долго рассматривать ей не дали, а повлекли дальше по коридору…
— Трибунал постановил приговорить вас к пяти годам работ на астероидах. Решение окончательное и обжалованию не подлежит…
…Отто не верил своим глазам — Ольга, сестрёнка. Но почему на её лице нет обычной улыбки, радости от встречи с братом? Тем не менее, он крепко обнял младшую сестру.
— Привет!
— Здравствуй.
Ему показалось, или действительно что-то произошло?
— Ты какими судьбами здесь?
— Дед помог… Отто… Ты меня прости, но твоей монашки больше нет…
— Как… нет?… Она же должна была выписаться. Всё было отлично…
— Расовый Комитет. Я сдала её туда. Думала, напугаю, и она одумается. Но… В общем, её приговорили к ликвидации. Отказ и оскорбление, пропаганда.
Он стиснул зубы.
— Ты понимаешь, ЧТО ты сделала?
— Прости… Но когда ты посмотришь это, то думаю, что ты
Она сунула ему в руки памятный кристалл и, высвободившись из объятий, шагнула назад, возвращаясь в их мир…
Отто смотрел на экран голокуба. Слушал вопросы, задаваемые Татьяне, её ответы… С каждым словом понимая, что сестра ПРАВА. А он, что же — он ошибся. И ошибся жестоко… Очередной стакан опустел, и парень рявкнул:
— Ещё!
ОНО тихо налило водки ещё на полпальца. Выпил залпом, не чувствуя вкуса.
— Ещё!
— Вам хватит, господин…
— Лей!
— Господин!
— Дай сюда!
Выхватил из рук бутылку, набулькал полный стакан и вновь проглотил, кинул что-то в рот, зажевал. Потянулся за сигаретой, сбоку предупредительно щёлкнула зажигалка. Выдохнул облако дыма.
— Ты! Иди сюда!
Ухватил её за руку, поставил перед собой.
— Смотреть на меня! Ты!
Она застыла, глаза раскрылись от ужаса.
— Слушай меня, тебе говорят!
— Я слушаю, господин…
— И не прекословь!
— Да, господин…
— Садись.
Она несмело присела на краешек кресла. Отто, чуть качнувшись, выудил из под стола второй стакан, разлил остатки водки на двоих, пустая бутылка покатилась по полу. Оно вскочило.
— К-куда?!
— Я ещё принесу, господин!
— Неси!
Едва сделал пару затяжек, ОНО появилось и замерло.
— Садись, тебе говорят! Пей!
— Но…
— Тебе ПРИКАЗЫВАЮТ!
— Да, господин…
С трудом выпило. На глазах выступили слёзы.
— Запей водой, и заешь.
— Но…
— Пей воду, дура! Задохнёшься!
ОНО пило, ощущая как жжение во рту утихает. В голове слегка зашумело, стало почему то тепло…
— Вот скажи, я урод?
— Нет, господин…
— Идиот?
— Нет, господин…
— Неполноценный?
— Нет, господин…
— Что ты заладила — нет, господин, нет, господин…
Он пьяно ухмыльнулся и свернув пластмассовую пробку, разливая водку по столу вновь наполнил стаканы.
— Ты понимаешь, я боюсь. Боюсь, что придёт день, и в мою жизнь войдёт какая-нибудь… дура. Я буду с ней спать, делать с ней детей, а сам не смогу смотреть на неё без содрогания! И так — всю жизнь! Моему деду повезло. Он женился без любви, но потом пришло счастье… Мой отец ухаживал за матерью почти три года, пока не добился её согласия… А я… Ну почему мне так не везёт?! Слушай, ты меня увжаешь?
— Да, господин…
— А я тебе нравлюсь?
— Это запрещено, господин…
— Я тебе разрешаю. Не дрейфь. Говори.
— Да, господин… Очень…
— Вот. Даже тебе нравлюсь. А ЧТО не хватало ей? Знаешь? Нет? И я не знаю. Да любая другая, стоит ей только сказать: раздевайся, ложись, сразу побежит… А эта… Локи её побери…
— Да, господин…
— Что — да?
— Если вы скажете так, то я выполню ваш приказ с радостью…
— Это какой такой?
— Раздевайся — ложись, господин…