Судоку для убийцы
Шрифт:
— Спасибо, что спасла меня.
— Неужели я не позабочусь о родном ребенке! — сказала Пру и выключила свет. — А теперь спи. Завтра все будет выглядеть в другом свете.
«Нет, не будет», — подумала Кейт и закрыла глаза.
Она не погрузилась в сон. Она в него сорвалась, словно в пропасть. Во сне ее не посещал образ убитого друга. Одно мгновение она бодрствовала, а в следующее — дверь в мир захлопнулась, и она нырнула в темноту, бездумную, неумолимую темноту.
Когда начала подниматься из темной
Веки налились свинцовой тяжестью, она с трудом их открыла. Почувствовала запах кофе.
За окном было светло. Кейт взглянула на часы. Восемь. Утро. Сегодня… суббота. Она в кровати, в своей комнате в Гранвилле. Профессор мертв. На нее нахлынул ужас прошедшей ночи.
А Дженис не знает. Она придет в музей, увидит, что он огорожен лентой, увидит полицейских. Кто-то должен ее предупредить.
Кейт откинула одеяло, натянула джинсы и свитер и была на полпути к дверям, когда тетя Пру высунула из кухни голову. На ней был тот же алый спортивный костюм, в котором Кейт видела ее накануне.
— Я услышала твои шаги.
— Ты что же, была здесь всю ночь?
— Боялась оставить тебя одну. Ты лучше себя чувствуешь? Я сварила кофе. Сядь, я поджарю тосты. Может, яйцо сварить?
Кейт прослезилась, ощутив заботу и сочувствие тети.
— Я возьму кофе с собой.
— У тебя уйма времени. Саймон заберет тебя не раньше девяти.
— Мне нужно в музей.
Лицо Пру смягчилось.
— Кати, детка, ты разве не помнишь?
— Да, — сказала Кейт, стараясь говорить отчетливо. — И я благодарна тебе и Саймону. Но будь добра, скажи ему, чтобы он подъехал к музею. Дженис сейчас придет на работу. Она не знает… она не знает. Я должна быть там.
Ей не следовало беспокоиться. Однако она беспокоилась. Никому, даже Дженис, не следует в такой момент быть в одиночестве.
Дженис уже была в музее, когда Кейт подъехала к зданию. Она стояла на дорожке и смотрела на дом. Ворота были заперты на висячий замок, а вокруг входа повешена желтая лента. На улице выстроились полицейские машины, и один из офицеров стоял рядом с ней.
Кейт вышла из машины и поспешила к ним.
— Извините, что меня здесь не было. Кто-то должен был вас предупредить.
Дженис на нее не взглянула. Казалось, она ее не заметила. Просто смотрела на закрытую дверь музея.
Молодой полицейский, должно быть, дежурил здесь всю ночь. Его глаза превратились в щелки. На подбородке проступила светлая щетина. Он казался юным, невинным и неловким. Увидев Кейт, вздохнул с облегчением.
— Я пытался объяснить, — начал он.
— Они меня не пускают, — сказала Дженис. — Меня. Двадцать два года я каждый день открывала музей. А они меня не пускают.
На ней была малиновая юбка, поверх свитера — кардиган. Утреннее солнце высвечивало зацепки и пятна, оставшиеся после
Что ей делать сейчас? Ведь музея больше не существует. Сможет ли она в своем возрасте найти другую работу?
Кейт ждала сочувствия, но неожиданно их прежние разногласия перестали что-либо значить. Они обе любили профессора, каждая по-своему. Кейт притронулась к плечу Дженис.
Та резко отстранилась и набросилась на нее:
— Это ты виновата. Ты его убила. Ведьма! Ведьма! — заорала она на Кейт.
После бессонной ночи реакция полицейского замедлилась, и он сделал запоздалую попытку остановить Дженис.
Но в дело вмешалась другая пара рук. Они схватили разъяренную женщину и передали беспомощному молодому полицейскому.
Кейт обратила испуганные глаза на шефа полиции. Покачала головой, обвинения Дженис повергли ее в шок. Кейт хотела объяснить, что на самом деле Дженис не верит в то, что сказала. Однако не смогла ничего произнести. Просто стояла, смотрела на шефа, а Дженнис тем временем громко всхлипывала.
— Я этого не делала, — сказала она наконец чужим голосом. — Не делала.
Нужно, чтобы он ей поверил. Ей хотелось, чтобы кто-то ее успокоил, сказал бы, что трагедия произошла не по ее вине. В родной город она приехала с добрыми намерениями.
Но жесткие темные глаза шефа смотрели на нее так, как смотрят на главного подозреваемого.
— Отвезите мисс Круппс домой, Оуэнс, — распорядился он, не сводя глаз с лица Кейт.
— Да, сэр.
Офицер повел Дженис к одной из патрульных машин.
— Ты убила его, — услышали они, прежде чем дверца машины захлопнулась.
— Я думал, вас привезет в отделение Саймон Мэк.
Кейт кивнула.
— Он собирался, но я вспомнила…
Она жестом указала в сторону освободившегося парковочного места, где только что стоял автомобиль.
— Дженис. Я не хотела, чтобы она… Не знаю, что я думала. Саймон меня здесь встретит.
— Тогда мы его здесь и подождем.
Он указал в сторону собственной машины. На дверце было написано: «Шеф полиции Гранвилля».
Кейт отшатнулась.
Глаза шефа снова сверкнули.
— Можете сесть впереди.
И он отворил дверцу.
Саймон приехал через несколько минут. Развернулся напротив машины шефа и припарковался под углом к поребрику. Выпрыгнул из машины и направился к полицейскому автомобилю.
Шеф открыл дверцу и вышел ему навстречу.
— Я не задал ей ни одного долбаного вопроса, так что уймитесь, Мэк.
Кейт была шокирована. Не от эпитета «долбаный», а от слова «Мэк». Потом вспомнила, что это — фамилия Саймона. Ну что с ней такое? Ей нужно взять себя в руки, заставить мозг работать. Неужели ее посадят в тюрьму, в то время как убийца профессора разгуливает на свободе?