Судоку для убийцы
Шрифт:
— Ах, да. Бедняжка. Слышала, он совсем на мели. Старый дом скоро на него обрушится. Не знаю, почему никто ничего не предпринимает. Может, лучше его продать?
— Продать? Он ни за что его не продаст.
— Весь город помешался на новом торговом комплексе, — фыркнула Пру. — Словно нам старого мало.
Профессор не сказал, зачем ему понадобилась Кейт. Торговый комплекс?
— Торговый комплекс? Они что же, хотят построить его в историческом центре?
— Не «в», а «на» историческом центре. Во всяком случае, такие ходят слухи. Выходит, они еще глупее, чем я думала.
Пру нахмурилась, обошла Кейт и провела
— Видишь?
— Немного пыли, — сказала Кейт. — Но…
— А Джимми платит Мери Мэйдс только за то, что она является сюда раз в месяц. По-твоему, это уборка?
Пру потрясла пыльным пальцем перед Кейт.
Поскольку сама Кейт уборкой никогда не занималась, а приглашала к себе работников из бюро услуг в Александрии, то в ответ лишь пожата плечами.
— А по мне, никакая это не уборка, и если ты собираешься остаться…
— Тетя Пру, мне действительно пора переодеться и ехать к профессору.
— Давай-давай, — сказала Пру и пошла по коридору.
Кейт схватила чемодан, сборники сканвордов и последовала за теткой в кухню.
— Иди, а я слегка приберу.
Пру взяла у Кейт книжки и перелистала.
— Не понимаю, как ты в них разбираешься. Впрочем, думаю, что ты в этом деле мастак.
Кейт поморщилась. Она получила несколько званий за скорость и точность разгадывания, но Пру об этом не рассказала. Не собиралась говорить и о том, что чуть ли не все вечера проводила дома одна, с бокалом вина и сборником сканвордов.
— Здесь у тебя на это времени не будет, — заявила тетка и спрятала книги в ящик. — Надеюсь, что ты не будешь каждый день ходить в джинсах. Надо позаботиться о твоем гардеробе. Мужчинам хочется посмотреть на женские ноги.
Что ж, похоже, не все здесь переменилось. Потерпев неудачу в любви, тетка вознамерилась найти Кейт хорошего мужа. Ее добрые намерения стали одной из причин, по которой Кейт уехала из города. Однако она знала: если тетка вбила себе что-то в голову, спорить с ней бесполезно. Отец называл такое поведение «занозой в заднице». Кейт взяла чемодан и костюм и пошла в свою комнату.
Через несколько минут вернулась в костюме, туфлях на высоких каблуках. Короткие волосы Кейт зачесала назад, закрепив на темени двумя гребешками из слоновой кости. Тетя Пру стояла у рабочего стола с посудным полотенцем в руке.
— Чудесно выглядишь.
— Спасибо.
Кейт клюнула тетку в щеку и едва не задохнулась от запаха одеколона.
— Должна бежать. Позвоню, когда вернусь.
— Не торопись, — сказала Пру и принялась скрести мойку.
Кейт вышла из дому и с ощущением растущей тревоги поехала в единственное место Гранвилля, которому городок был обязан своей славой, — в музей головоломок Эйвондейла.
Макдональды жили в «новом» районе, насчитывавшем 1830 коттеджей. До старой части города надо было проехать десять кварталов. Дома там были большие, добротные. С одной стороны, у реки, обширные сады, с другой — долина.
Музей располагался на Хоппер-стрит, главной улице исторического района. Трехэтажное здание, построенное в колониальном стиле, отделяла от соседей высокая живая изгородь. Два нижних этажа занимала экспозиция, профессор жил наверху.
Профессор Эйвондейл, гений-одиночка, сам того не зная, на протяжении пятидесяти лет поддерживал туризм. Причиной тому было его увлечение
Он застал Кейт среди японских шкатулок с секретами. Девочка отчаянно крутила кубик Рубика. Слезы капали на яркую игрушку и скатывались на комбинезон.
Он уселся рядом, высокий, тощий, сутуловатый. Из просторного кармана старого твидового пиджака вытащил собственный кубик. Работали молча, бок о бок. И закончили одновременно.
Кейт взглянула на него, и он улыбнулся. Карие глаза под кустистыми бровями подмигнули девочке, и Кейт бросилась к нему на грудь.
Прошло почти двадцать лет, но горло Кейт сжалось при воспоминании о том дне. Он, конечно же, не ожидал такой реакции и сидел, неловко поглаживая ее по макушке, пока не утихли последние всхлипывания. Потом неуклюже поднялся на ноги и потянул ее за собой, в кабинет на втором этаже. Приготовил горячий шоколад, и они уселись у огня в больших креслах с подголовниками, прихлебывая из чашек и глядя на языки пламени.
Тогда она не знала, что такое поведение было ему совершенно несвойственно.
С тех пор Кейт каждый день приходила в музей после школы, а по субботам — с самого утра. Она и воскресную школу пропускала бы, если бы музей в эти дни не был закрыт. Казалось ли отцу странным поведение дочери, проводившей все свое время с шестидесятилетним отшельником, неизвестно: он ей ничего не говорил. Впрочем, Кейт подозревала, что он и не заметил: отец так горевал, что не видел ничего вокруг.
Итак, пока ее ровесницы хихикали, учились ухаживать за ногтями и долгие часы просиживали в кафе, попивая крем-соду, Кейт проверяла входные билеты, убирала пыль с витрин, крутила вместе с профессором кубик Рубика и изучала все, что на тот момент в мире было известно о сканвордах.
Сотрудница музея, Дженис Круппс, едва ее терпела. Она с недоумением смотрела на небрежно заплетенные косички Кейт, на мятые футболки и комбинезоны и старалась дать понять девочке, что она здесь чужая. Кейт надеялась, что Дженис уже ушла на пенсию.
Припарковав машину на улице против музея, Кейт не сразу вошла в дом, а прежде посмотрела на здание, где провела много счастливых лет.
Музей был окружен оградой, почти не видной под разросшимися кустами роз. За двумя высокими вязами она видела выглядывавшие из-за ветвей фронтоны, окна и карнизы.
Заметила, что краска на стенах облупилась.
Кейт отворила калитку, пошла по плитам, обросшим мхом, мимо щита с вылинявшей надписью «Музей головоломок Эйвондейла», шагнула на круглое крыльцо и почувствовала, как екнуло сердце. В детстве, приблизившись к входной двери с колоннами и лепными украшениями, она каждый раз чувствовала себя Золушкой. Нечто подобное испытала и сейчас.
Кейт глубоко вздохнула. В сумке у нее лежало письмо профессора, короткое, на одной страничке. Он просил ее приехать домой. И теперь она знала причину. Торговый комплекс. Неужели миру понадобился еще один торговый комплекс? На самом деле миру необходим был музей головоломок, место, куда дети и взрослые могли бы приходить и учиться, развлекаться и восторгаться. Место, где они позабыли бы о своих тревогах, развили бы воображение, залечили бы грусть.