Судоплатов. Начало
Шрифт:
Мы вошли в огромную гостинную комнату с камином. Навстречу нав выплыла хозяйка дома — Добрый день! Я баронесса Марта фон Бох-Галхау фон Папен. Извините за мой вид, но мы не ждали сегодня гостей.
Наум улыбнулся и приподнял цилиндр — Макс Отто фон Штирлиц, моя супруга Марта и наши дети Отто, Вальтер и Серж.
— Какие милые малыши! Вы из каких Штирлицев? Честно говоря я не знаю такой дворянской фамилии. А уж вы можете мне поверить, я знаю все родословные нашей маленькой страны.
Спустился ее муж и баронесса повернулась к нему — Франц! Позволь тебе представить семью фон Штирлиц. А это мой муж Франц Йозеф Герман Михаэль Мария фон Папен! Франц может ты слышал о Штирлицах?
Фон
Наум развел руками — Мой предок покинул Фатерлянд и отправился предложить свою шпагу русскому царю Петру. После его смерти императрица Екатерина Первая в одна тысяча семьсот двадцать шестом году даровала моему пра-прадеду баронский титул.
Баронесса разочарованно протянула — Вот оно что! Значит вы дворянин в пятом поколении! — баронесса хотела уже задать вопрос о цели визита целой семьи, получивших баронство из рук русской императрицы, именно к ним, к фон Папен, но промолчала и пригласила — Прошу вас, проходите в столовую, там уже накрыли обед. По лицами ваших детей видно, что они хотят есть. Вот здесь вы можете помыть руки.
Стол конечно по немецкому обычаю был бедноват, но Сережка довольно потер ладони, мы действительно проголодались и перекусить были не против, тем более на халяву. Вот только я не мог пока решить как нам быть с невольными свидетелями — баронессу было по-человечески жаль, помимо нее придется убрать еще человек пять прислуги. Тем более, что в свое время я интересовался историей прихода к власти Гитлера и баронесса его терпеть не могла и в его присутствии никогда не вскидывала руку в нацистском приветствии.
На первое был суп «Айнтопф», родной брат знаменитой русской солянки. При приготовлении этого супа использовали несколько видов мяса, грудинку, разные овощи: баклажаны, свеклу, болгарский перец.
Баронесса невольно вздохнула — Принято считать, что «Айнтопф» впервые начали готовить крестьяне еще несколько столетий назад. Сытное, густое и наваристое блюдо как нельзя лучше подходило для того, чтобы накормить многочисленных членов семьи. В особенности, мужчин, которые весь день трудились на полях. К тому же, блюдо это заменяло собой и первое и второе, у хозяек отпадала возможность готовить что-то еще и освобождалось время для других дел. Этим и объясняется популярность блюда у нескольких поколений немцев.
Серый недовольно произнес — Значит второе нам не светит! Жаль.
Но второе все же было: на стол подали жареный картофель и жареную колбасу. Хозяин посматривал на нас с недоумением, ожидая пока мы насытимся — Вашего шофера я приказал покормить на кухне.
Наум кивнул — Спасибо! Я вам обязан!
Подали кофе и венские булочки, фон Папен не выдержал и спросил — Господин фон Штирлиц! так чем же вызван приезд вашей семьи? У нас определенно нет родственных связей с вашим родом.
Наум пожал плечами и достал револьвер — Все очень банально! Поднимите руки вверх! Это не шутка, это ограбление!
Барон хмыкнул, но поднял руки — И для этого вы втянули в это детей?
К ужасу баронессы Аркаша тоже достал револьвер — Чего сидим? Вроде вы поели, пора на десерт посетить ваш сейф.
Наум повел супругов к сейфу, а Аркаша спросил у меня — Ну что, Паша, будем всех мочить? Или…
Я пожал плечами — Можно барону сломать коленные суставы и инвалидное кресло на всю жизнь ему гарантировано. В таком случае политика ему в будущем не светит. Предлагаю ему раздробить колени, затем всех в доме связать, забрать их автомобиль и рвать на станцию.
Мой друг недолго думал и кивнул — Согласен! Пока нас тут начнут ловить, мы уже в Берлине будем пеленать атамана.
В сейфе мы забрали акции нескольких предприятий, чековую книжку на полмиллиона марок, на пяти чеках, вписав в каждый по сто тысяч марок, фон Папен был вынужден поставить свои подписи. Помимо этого полмиллиона марок были наличными и как бонус — валюта, три сотни фунтов стерлингов.
Бабки просто сумасшедшие! Я обнаружил раритетные издания газет и журналов и для общего развития прихватил с собой парочку. Из взятого у баронов журнала «Корнхилл» 1665 года выпуска лет пятьдесят назад 9000 фунтов стоило звание полковника в гвардейской пехоте. 30 000 фунтов ежегодно выделял парламент принцу Альберту. 40 000 фунтов граф Кардиган якобы заплатил за то, чтобы командовать вторым гусарским полком. 100 000 фунтов якобы откладывал ежегодно герцог Бедфорд. 150 000 фунтов был ежегодный доход лорда Дерби. 250 000 фунтов составлял ежегодный доход герцога Вестминстера от лондонских владений.
Оставив связанными помимо хозяев всю обслугу, наскоро перетянув разбитые колени барона бинтами, мы решили: за три-четыре дня с ними ничего не случится, а мы по телефону позже известим полицию. Что мы и сделали, после отлова Краснова.
Все прошло просто и нагло: мы на нашем угнанном из особняка Папен автомобиле дождались выхода из кабаре поддатого атамана и, усадив его в салон, вкололи ему морфин, приобретенный в аптеке. Популярность морфия объяснялась еще и тем, что он, как считалось, в отличие от опиума не вызывает привыкания. Поскольку опиум в Европе либо ели, либо принимали в виде капель, то вызываемое им привыкание связывали с особенностями желудка. А подкожное введение морфия, как полагали, позволит избежать пристрастия к веществу. Поэтому его использовали в том числе для лечения опиомании и алкоголизма.
Подкатив к вокзалу, мы взяли билеты до Варшавы и Федор с Наумом потащили Краснова в вагон, вслух негодуя, что наш родственник не умеет пить. Бывший атаман, которому мы сбрили усы и нацепили на нос круглые очки, стал совершенно неузнаваем и мы могли быть спокойны: случайно оказавшийся в вагоне знакомый Краснова его попросту не узнает.
11 ноября 1918 года, после триумфального возвращения Пилсудского в Варшаву, Регентский Совет назначил его временным Начальником государства. Спустя день после возвращения в Варшаву Пилсудский встретился со своими соратниками по подполью, которые по привычке использовали обращение «товарищ» в социалистическом стиле и попросили поддержки своего революционизма, однако он отказался, сказав им — Товарищи, я ехал красным трамваем социализма до остановки «Независимость», но на ней я сошёл. Вы же можете ехать до конечной остановки, если вам это удастся, но теперь давайте перейдём на «Вы».
Спустя 11 дней в Варшаве он сформировал правительство во главе с социалистом Енджеем Морачевским. Одними из первых шагов нового правительства были установление восьмичасового рабочего дня, социального страхования по болезни, минимальной зарплаты на государственных предприятиях и ряда иных стандартов, принятых в это время в странах Западной Европы. Назначение социалиста главой правительства в большей степени являлось вынужденным шагом — Пилсудский, пока не укрепившийся у власти в достаточной мере, предпочёл первое время опереться на левые партии, в лояльности которых он был уверен. При этом Пилсудский при назначении Морачевского премьером поставил условием отказ от социалистического радикализма. Правительство Морачевского находилось в сложном положении и подвергалось критике как со стороны левых, так и со стороны правых.