Судья (Адвокат-2)
Шрифт:
Реально в Лугу ему удалось выбраться только во второй половине следующего дня. Антибиотик по случаю гибели Маркова был в прекрасном настроении, он собрал все газетные вырезки и с наслаждением перечитывал их, потягивая неизменную «Хванчкару». Челищев сказал Виктору Палычу, что собирается немного отдохнуть на природе, и старик возражать не стал, лишь напомнил, чтобы Сергей не забывал про банк «Отечество» и операционистку Лену; до запуска операции с авизовками оставалось чуть меньше двух недель…
Челищев вызвонил Выдрина, страшно
Когда до хуторка Федосеича оставалось километров десять, Сергей взглянул на Сашка и сказал:
— Саня, дела пошли совсем невесело, ты слушай меня, не перебивай… Примерно через месяц тебе нужно будет уехать из города, спрятаться, так что готовься… Маму с собой заберешь, деньгами и документами я обеспечу. И не спрашивай меня ни о чем — все, что можно будет, я тебе сам скажу. Только уехать вам надо будет обязательно — это вопрос жизни и смерти, и не только моей, но и твоей, и еще многих других людей.
Выдрин даже пригнулся к рулю от неожиданности, долго молчал и наконец спросил:
— Уезжать навсегда придется?
— В жизни ничего не бывает навсегда, — вздохнув, ответил Челищев и закурил очередную сигарету.
Примерно в километре от дома старого тренера Сергей велел Сашку остановиться, вышел из машины и, предупредив, что вернется часа через три, направился к хуторку. Майское солнышко потихоньку набирало силу, листья вовсю вылезали из почек, и все в природе радовалось обновлению. Сергей любил май больше всех остальных месяцев в году, с его приходом он сам всегда оживал. Но сейчас его душу не отпускала жестокая февральская стужа.
Подойдя к дому Федосеича, Челищев услышал доносившиеся со двора тяжелые удары колуна. Ворота были открыты, Сергей вошел и увидел знакомую высокую фигуру, легко разваливавшую огромные березовые чурки. У Челищева вдруг перехватило дыхание и защипало в глазах.
— Здорово, Олежка… Званцев обернулся к нему, сжимая одной рукой большой колун, и заулыбался:
— Серый! А ты чего прискакал раньше времени? Договаривались ведь на субботу… Они обнялись, и Сергей вдруг уткнулся лицом в плечо Олега.
— Э-э, ты чего, братишка, случилось что? С Катькой?!
Челищев отрицательно качнул головой:
— Случилось, но не с ней. С ней все в порядке. Сейчас расскажу все, дай отдышаться только.
Они присели на березовые бревна, закурили, и Челищев вдруг снова с пронзительной отчетливостью вспомнил все, что произошло между ними в тайнике под стойкой бара в «свинарнике»,
Устроители тайника под стойкой бара явно не рассчитывали на то, что в нем будут скрываться одновременно двое, да еще таких габаритов, как Званцев с Челищевым. Олег и Сергей вынуждены были сидеть скорчившись, прижимаясь друг к другу. Сверху еле различимо доносились тяжелые шаги, потом стало слышно, как залаяла собака. Кто-то завизжал, зазвенело разбитое стекло — судя по всему, в баре начали бить крупье.
Олег вздохнул и шепотом сказал:
— Если они запустят сюда пса — нам конец…
— Почему обязательно конец? Может, наоборот — начало?… — решил поддержать беседу Сергей. Ну не сидеть же в полной темноте молча.
— Много ты об этом знаешь, — раздраженно ответил Званцев. — Начало… Ты вообще ментам должен в ножки поклониться: если бы не они, ты бы еще полчаса назад покойником стал… Они снова замолчали, думая каждый о своем. На этот раз паузу нарушил Сергей:
— Интересно, по чью они душу — за мной или за тобой снова?
— Не знаю, — Олег пожал плечами. — Если они нас здесь найдут, обоим мало не покажется…
— Покурить бы, — вздохнул Челищев, но Званцев отрицательно мотнул головой:
— Нельзя, собака может учуять, да и вытяжки здесь никакой — задохнемся… Терпи. Лучше объясни, что ты там нес насчет сына. Какой сын, чей?
— Я же покойник?… — невесело усмехнулся Сергей, но Званцев перебил его, не дав договорить:
— Не юродствуй! Сейчас не до шуточек, рассказывай, что знаешь!
Когда очень рассерженного человека обстоятельства вынуждают говорить шепотом, получается не очень страшно. Сергей улыбнулся против воли, надеясь, что Олег этого в темноте не заметит…
— А что тут рассказывать? В августе ему будет восемь лет, зовут Андреем. Сроки можешь сам посчитать. Катька от тебя тогда залетела, а Гончарову своему, покойнику, ничего не сказала — он в Швейцарию в длинную командировку уехал. А она подалась рожать к бабушке своей в Приморско-Ахтарск, там сына и оставила… Вот и все.
В темноте лица Олега было не разглядеть, но по его прерывистому дыханию Сергей понял, что Званцев просто в ауте от свалившейся на него новости. После долгой паузы Олег наконец взял себя в руки и спросил:
— Почему же Катька молчала все эти восемь лет? Ну, сначала еще понятно — а потом-то? Мы же расписались…
— Почему-почему… — на этот раз завелся Челищев. — Жизнь у тебя очень красивая, вот почему!
Олег сердито засопел:
— Можно подумать, что твоя жизнь лучше! Все мы из арестантского мира…
— Вот-вот! — язвительно продолжил Челищев. — Тебе хоть раз в голову приходило, что ни одна баба не хочет, чтобы ее ребенок в таком мире рос?
— Много ты понимаешь! — взорвался Олег и схватил Челищева за грудки. — Да она сама… А ты… Ты, стало быть, ее пожалел, утешил да еще и трахнул заодно, паскуда!