Судья Королевского дома
Шрифт:
Ее вновь понесло в воспоминания...
Их первый танец, первый поцелуй, первая ночь... Он ошарашил ее, постучав далеко за полночь в окно, тем более что это был третий этаж. Когда она открыла, легко спрыгнул на паркет с охапкой белых сонных роз. Ошеломленная девушка не знала, что делать. Он же закружил ее по комнате, напевая что-то нежное, усадил на кровать и положил цветы на ее колени. Сам наклонился и шепнул в ухо «я люблю тебя», поцеловал и так же быстро взлетел на подоконник, намереваясь оттуда прыгнуть на ветви раскидистого клена, что рос
– Постой! – обрела она наконец голос. – Ты ничего больше не скажешь?
Фредерик обернулся, чуть наклонив голову, подошел и сел рядом. Кора почувствовала, как его руки обвились вокруг ее талии, а губы коснулись волос. Он зашептал:
– Скажу, многое... Ты как восходящее солнце, твои волосы – шелковое пламя, что греет душу, а глаза – притягательней морских глубин... Я никогда ни к кому ничего подобного не испытывал. Но разве имеет значение то, что было раньше. Я теперь весь лишь в этом миге, рядом с тобой. – Он нашел ее губы и поцеловал. – А ты? Ты что скажешь?
– Что мне сказать, кроме того, что я сама тебя выбрала, – улыбнулась Кора и доверчиво прижалась к нему.
– И ты не пожалеешь. – Фредерик крепко обнял ее.
Он был нежен и ласков в эту первую ночь. Да и в последующие тоже. Приходя тем же путем, обязательно приносил какие-нибудь цветы и изящные подарки, а лицо его светилось счастьем. И Кора была на вершине блаженства: она любила, ее любили – казалось, больше ничего не было нужно. А потом все резко изменилось...
Кора уткнулась лицом в подушку, набитую чабрецом. До сих пор воспоминание о той последней ночи причиняло ей сильную боль...
– Что ты еще скрываешь? Что скрываешь, кроме того, что ты дочь убийцы моего отца?! – Эти слова ножами вонзались в нее.
Откуда он узнал? Какое это имело значение? Он – Судья, ему положено все знать.
– Зачем ты здесь? Все это смахивает на заговор против меня! Говори! Я заставлю тебя говорить!
Она не оправдывалась – просто сидела, зажав уши ладонями. Он грубо оторвал ее руки от головы и затряс за плечи, цедя сквозь зубы «говори!» Их глаза на какое-то мгновение встретились, и он отшатнулся, отпустил ее, отвернулся к окну.
– Все, что я могла сказать, уже сказано. Теми ночами, что мы провели вместе. И ни слова лжи не было. С моим отцом я не имею ничего общего... Если тебе мало моей любви... – Тут она вздохнула и не стала больше ничего говорить.
– С твоим отцом у тебя есть общее – кровь, а со мной отныне не может быть ничего. Прощай... Я тебя не знаю...
И он надолго пропал. Изредка Кора видела его на королевских приемах и то мельком: он переговаривал с нужными ему людьми и исчезал, не удостаивая ее даже взглядом. И так два года. Они были для девушки сплошной зимой. Много красавцев-придворных пытались за ней ухаживать. Но Кора ни к кому не была благосклонна. Даже ее подруги указывали ей на это, говоря, что самое главное – удачно выйти замуж.
– А как ты можешь выйти замуж, когда с первого же слова отшиваешь потенциального жениха.
– Просто
Нет, конечно же, она лгала. Просто каждую ночь видела во сне улыбку Фредерика, его серые глаза, которые становились бархатными и теплыми при взгляде на нее, и губы Коры вспоминали его жаркие поцелуи. Сколько слез пролилось в эти ночи...
И вот наконец-то мосты восстановлены. Два зимних года позади, она мечтала о нем, она доказала Фредерику, что любит его и ради него готова на все. Ах, как же это было трудно. Но он оценил, он вдруг признался, что ни на миг не переставал ее любить, что думал лишь о ней и что его ночи и дни в эти два года были такими же печальными... И вот уже один шаг до того, чтобы стать его женой, его единственной навечно...
Но теперь Фредерик казался ей стоящим на вершине высочайшей горы в мире, а она сама – у ее подножия. И не было возможности, чтобы подняться к нему. А он, разве мог он спуститься к ней, бросив на произвол судьбы целое государство?
«Я сама, сама отказалась, – прошептала девушка в душистую подушку. – И всегда надо об этом помнить. И надо постараться забыть о нем и обо всем, что было, и побыстрей».
С такими мыслями Кора задремала лишь под утро. Вскоре проснулись хозяева; зашумел, зашевелился дом старосты. К девушке на печь заглянула старшая девочка:
– Завтракать пожалуйте.
Завтрак был не менее сытным, чем ужин. После староста проводил ее на конюшню, где ждала накормленная, оседланная и навьюченная Пава. Здесь же был и младший сын хозяина. Он держал под уздцы похожего на Паву низкорослого мохнатого коника.
– Грег покажет вам дорогу, – сообщил староста. – К тому же здесь не всегда безопасно ездить одному.
Кора скептически глянула на подростка. Он ей не особо понравился – низколобый, насупившийся. Правда, он выглядел старше своих пятнадцати лет: широкоплечий крепыш с большими руками.
– Тогда поехали, – пожала плечами девушка – она хотела отправиться пораньше, чтобы не привлекать внимания целой деревни.
По улице рысили молча, также молчали на заснеженной дороге, и лишь когда въехали в лес, Грег нарушил молчание:
– Вы ведь из большого города?
Кора кивнула, чуть улыбнувшись.
– А может, из самой столицы? – продолжил, оживляясь, мальчик.
– Как ты угадал? – Она решила быть снисходительной к его любопытству.
Грег приосанился – ему понравилась собственная догадливость.
– Ну такие красивые дамы, наверно, только в Белом Городе, – ответил он, широко улыбаясь Коре белозубым ртом.
Девушку он даже развеселил этим комплиментом.
– А зачем вам в Брокию? – совсем осмелел Грег.
– Тебе не говорили, что ты чересчур любопытен? – Это должно было слегка осадить мальчика.
– А я спрашиваю не из любопытства, – сказал он. – Мне просто интересно, куда я с вами попаду.
– Со мной? – удивилась Кора. – Ты всего лишь проводишь меня до границы.
Грег пожал плечами.