Судья Королевского дома

Сударева Инна

– Ты не против? – спросил он перед церемонией у девушки.

– О, сэр, вы слишком добры ко мне, – отвечала она.

– После всего, что ты для меня сделала, это – самое малое, что я могу сделать для тебя. Только скажи, по душе ли тебе Элиас? Если нет – проси все, что хочешь, я постараюсь исполнить твои желания.

Марта лишь покачала головой, и в ее бездонных глазах заколыхалась влажная печаль:

– Но себя-то вы мне не отдадите.

Фредерика такие слова обескуражили.

– Прости, – начал он, – я всегда чувствовал, что ты не просто предана

мне, но... я не могу того же сказать о своих чувствах к тебе. Мне жаль...

– О чем вы жалеете, сэр? – остановила его Марта. – О том, что любите другую? Не надо об этом жалеть. Я вот жалею, что не вижу даму Кору рядом с вами, и вы из-за этого так печальны.

– Не будем о ней. Сейчас речь о тебе. Хочешь ли ты стать женой Элиаса? Я не успокоюсь, пока не устрою твою судьбу. Он, по всему видно, неравнодушен к тебе. К тому же, право, он не хуже меня, а где-то и лучше. – Тут Фредерик улыбнулся. – И выше, и сильнее.

– Не расхваливайте его, сэр, я сама вижу, что он весь из достоинств. – Марта чуть слышно вздохнула. – Я согласна на замужество с Элиасом, но только при одном условии.

– При каком же?

Она вдруг положила руки ему на плечи, заглянула прямо в глаза, заворожив бездной своих очей.

– Поцелуйте меня... Один только раз. А потом скажите, что отдаете меня другому.

Фредерик вспомнил в этот момент, что он все-таки был Судьей, решительно закрыл глаза, чтобы не поддаться чарам влажных черных глаз, и коротко поцеловал девушку в губы. «Так лучше для нее, – думал он. – Так лучше... С Элиасом она будет счастлива». Открыв глаза, он решительно взял Марту за руку и ввел в Зал Решений, где и провел церемонию посвящения, а потом, после радостного «да» Элиаса, объявил:

– Да будет так. Отныне вы – жених и невеста и будете обручены по обычаю через год в главном соборе Белого Города. – И он соединил руки молодых людей.

Элиас восторженно поцеловал Марте руки, потом обнял и жарко прильнул к ее губам. Девушка же, отвечая на его поцелуй, не сводила глаз с Фредерика. Но тот лишь улыбался, не размыкая губ...

– Я уезжаю, – объявил Элиас Марте вечером того дня, когда Фредерик поручил ему искать Кору. – Не скучай без меня.

Она отложила белую сорочку, у которой только что вышивала ворот, встала, подошла к жениху.

– Куда ты едешь?

– Прости – не могу сказать. Надеюсь лишь, что это ненадолго. – Элиас взял руки девушки в свои, любуясь ее лицом и уложенными в причудливую прическу смоляными косами. – Какая же ты красавица!

За эти слова получил по поцелую в щеки. Марта улыбалась, думая: «Он добрый и нежный. Он любит меня. Он должен быть счастлив, и тут я должна постараться»...

20

По Восточному тракту, вдоль полей, занесенных снегом, во весь опор скакал всадник. Его огромный вороной жеребец храпел и вскидывал головой, отбрасывая могучими копытами комья земли. От разгоряченных лоснящихся боков валил пар. Всадник, укутанный в плащ из серебристых волчьих шкур, казался ребенком

на этом скакуне-демоне, но было видно, что рука его тверда и легко управляет лошадью.

Он ехал по землям покойного Эдвара Бейза и остановился у сгоревшей усадьбы, где его жеребца взял под уздцы вышедший из развалин человек.

– Привет, Элиас, – сказал Фредерик, опуская шарф, закрывавший лицо до самых глаз. – Что скажешь?

Элиас, снял меховую шапку, поклонился и произнес:

– Надо бы спешиться и отдохнуть – судя по всему, ты скакал без передышки.

– Ничего, Крошка отличный конь – под стать мне. – Фредерик усмехнулся и потрепал вороного, что нетерпеливо крутился на месте, по крутой шее. – Ну где ты ее видел? – В его голосе было нетерпение.

– Не я видел. Крестьяне из соседней деревни заметили позавчера одинокого всадника, – отвечал Элиас. – Я проверил – она ночевала здесь, в развалинах поместья, вон там и кострище есть... Я как узнал – сразу послал тебе голубем письмо.

– Откуда ты взял, что это была она?

Элиас, улыбаясь, протянул ему несколько огненно-рыжих волос.

– Вот. Она причесывалась, а волосы из расчески бросила в снег.

Фредерик кивнул:

– Ты меня приятно удивляешь, братец. И где она теперь?

– Уехала.

– Черт, я и сам вижу, что здесь ее нет. Куда?!

– Вроде дальше на восток.

– Вроде или точно?! – Тут голос Фредерика стал раздраженным. – Черт дери! Я бросил свое Королевство и три дня не слазил с седла, чтоб услышать твое «вроде»?! Почему сам не разобрался?!

Он пришпорил Крошку, и тот вынес его из черных развалин поместья на заснеженный пустырь. Элиас побежал следом.

Фредерик пристально смотрел на восток, припоминая местность.

– Там за лесом – река Лилина, широкая и глубокая. Эта дорога ведет на маленький рыбацкий хутор, а за речкой – приграничные поля, а дальше – Царство Броков... Неужели она решила податься туда?

– Что ей делать у соседей?

На это Фредерик не ответил. Он ударил Крошку пятками в бока, и тот, заржав, вновь сорвался с места, чтоб нести всадника к лесу. Элиас поспешно сел на своего серого и поскакал за Королем.

– Черт! – вновь услыхал юноша. – Следы снегом занесло – ничего не разобрать!

«Зачастил он чертыхаться», – подумал Элиас.

Лес пересекли за какие-то полчаса, но лошадь юного гвардейца была отдохнувшей и сытой, а вот вороной Фредерика покрылся пеной, что вылетала из его раздувавшихся ноздрей, и храпел.

Перед ними раскинулось серое широкое полотно реки. Другой берег был еле виден – он почти сливался с низкими свинцовыми тучами на горизонте. Фредерик без лишних разговоров указал рукой на маленькую лодку, что скользила по волнам где-то на середине реки:

– Она! Это она – я знаю.

Он сделал глубокий вдох, еще один и еще. Элиас припомнил истории про то, что Судьи владеют секретом голоса, способного разноситься на милю вокруг, и подумал, что сейчас посчастливится это услышать.

– Ко-ора-а! – Такого вопля здешняя местность еще не слыхала.