Судья Королевского дома
Шрифт:
Она была так хороша со своим круглым животиком, в легком белом платье и с распущенными огненными волосами, когда он катал ее здесь на этом озере на лодке. А как замирало сердце, когда она неосторожно перегибалась через борт, чтобы сорвать кувшинки, и смеялась, видя страх в его глазах:
– Не свалюсь – не бойся.
Не бойся... Легче сказать, чем сделать...
Он боялся с той самой минуты, как она забеременела. И никогда он не испытывал такого страха. Стоило ей споткнуться или слишком резко повернуться, и его сердце колотилось, словно горошина в погремушке... Погремушку он сам вырезал из липы для их будущего
– Нельзя падать духом, государь. – Голос доктора прервал воспоминания. – Вы Король, от вас зависит жизнь целого государства... Вы отец, в конце концов, и вы нужны своему сыну.
– Я знаю, – очередной ответ.
Липовая погремушка. Ею иногда стучит нянька в детской, и сердце его обрывается от этого звука...
Тут доктор рискнул, ни много ни мало, жизнью: схватил Короля за плечи и пару раз жестко встряхнул:
– Очнитесь, сэр! Я же пытаюсь вернуть вас к нормальной жизни! Помогите же мне!
– Я должен уехать. – Он так и продолжал смотреть словно сквозь доктора, и встряска ничуть его не расшевелила. – Если я останусь – я сойду с ума... Без нее я сойду с ума... Да, я уеду...
Доктор отпустил его, недоуменно подняв брови.
– Путешествие, – чуть бодрее сказал государь, – это мне поможет, думаю... А как вы считаете?
– Но ваш сын? А страна? Как же все это без вас?
– Моему сыну всего пару недель, и ему нужнее няньки, а страна... Все спокойно, все стабильно, все на своих местах... Для Королевства я сделал все, что было нужно... И у меня достаточно советников и министров, чтобы в мое отсутствие все было в порядке. Год-два – и я вернусь. Как раз придет время учить сына держаться в седле. – И он слабо улыбнулся. – Отдайте все необходимые распоряжения насчет моего отъезда.
– Кто будет сопровождать вас, государь?
– Никто. Я еду один...
1
Деревня Перепутье, что в южном округе Снежного графства, всегда жила весело. И именно потому, что располагалась на перепутье. Здесь то и дело появлялись новые люди, путники, которых гостеприимно встречали в местной харчевне «Крестовище». Не было вечера, чтоб за ее столиками и стойками не собирались местные жители, чтобы посудачить о новостях, которые принес последний путешественник. Само собой, за этими разговорами выпивалось много пива и вина, и съедалось прилично закуски из хозяйских погребов. И «Крестовище» процветало. А для некоторых путников платой за ночлег и стол в харчевне иногда был просто занимательный и желательно долгий рассказ о собственных странствиях и о тех диковинах, что они повидали. Такие повествования собирали много народу и приносили хозяину немалые барыши.
Поэтому когда в жуткий ливень с градом в «Крестовище» буквально ввалился путник в черных кожаных одеждах, с которых ручьями текла вода, хозяин Акил первым делом толкнул ногой дремавшего у теплого очага мальчишку, чтоб тот подкинул в огонь сырое поленце. Дым из трубы харчевни был сигналом для жителей Перепутья, что у Акила новый гость.
– Добрый день, господин рыцарь, – почтительно поклонился хозяин, видя добротные одежды путника, его длинный меч за спиной и широкий кинжал на бронзовом наборном поясе. – Хотя что я говорю: какой он добрый. Как зарядил с утра, так и льет, ливень распроклятый... Прошу
Брови путника удивленно приподнялись – видно, не везде он встречал такое радушие.
– Благодарю, у меня есть свои, – предупредил он Акила, который уже выудил из-под стойки пару крепких, но сильно поношенных сапог.
Он подошел к очагу, где уже трещало и шипело внушительных размеров сырое полено, расстегнул пояса (их было два) и перевязь, что крепила на спине меч, снял промокший капюшон и длинную куртку и повесил их на гвоздь, вбитый в стену, уселся на скамью, чтобы заняться сапогами, в которых (Акил слышал даже из-за стойки) хлюпало.
– Займитесь моей лошадью: она привязана во дворе, – обратился гость к хозяину, – ей нужно сухое стойло и хороший овес.
Акил кивнул мальчишке, и тот выбежал наружу будить спавших на сеновале работников.
– Что господин желает на обед? – спросил тем временем трактирщик.
– Холодного цыпленка с гречневой кашей, свежих овощей и молодого вина.
Хозяин кивнул, и пока гость обсыхал и переобувал сапоги (запасные он достал из своего дорожного мешка), быстро накрыл один из столов в зале простой, но опрятной скатертью и выставил на него все затребованное.
А сапоги у прибывшего были очень хорошие: из отличной мягкой кожи, шиты точно по ноге и крепкими аккуратными стежками, по бокам шнуровались для лучшего облегания. Впрочем, и та обувь, что сушилась у очага, была не хуже. Акил прекрасно знал, что, посмотрев на башмаки, можно судить и о человеке: богат он, знатен или нет, да и о многом другом. А такие сапоги, как у приезжего, были и дороги, и красивы, и удобны. Удобны и для ходьбы, и для езды верхом. Затем трактирщик незаметно стал рассматривать и хозяина сапог. Явно не простолюдин и даже не из мелких дворян: хоть среднего роста, но строен и статен, как вельможа, каждое движение быстрое, пружинистое, словно у дикой кошки; лицо гладкое чистое с красивыми чертами, только выражение на нем мрачное и усталое, а коротко стриженые волосы – с заметной проседью, хотя на вид прибывшему лет тридцать, не больше.
Гость принялся за еду. Акил подошел, приготовив стаканчик для себя, спросил:
– Я не помешаю вам, сэр?
– Нисколько.
Хозяин радостно улыбнулся и сел напротив, потягивая вино. Так он решил составить компанию приезжему и заодно разговорить его.
– Я вижу, вы не местный, – начал трактирщик. – У вас легкий акцент. Вы с юга, я угадал?
Тот кивнул, аккуратно оторвав от цыпленка лоскуток мяса и отправив его в рот. Так же благовоспитанно ложкой зачерпнул кашу и заел все это четвертиной помидора. Набив таким образом рот, он показал Акилу, что настроен есть и слушать, а не разговаривать. Трактирщик понял.
– У нас часто кто-нибудь останавливается, – продолжил хозяин. – И мы всегда рады гостям. Так что, если желаете заночевать в «Крестовище», я приготовлю вам лучшую комнату. У меня всегда чисто, сухо и тепло – об этом хозяюшка заботится.
Гость вновь кивнул, продолжая поглощать цыпленка, кашу, помидоры и вино.
– Отлично, – обрадовался Акил. – Эй, старушка! – На этот его зов в залу вошла полная румяная молодая женщина – его жена, в просторном домотканом платье, подвязанном чистым передником. – Приготовь комнату нашему гостю.