Суер-Выер. Пергамент
Шрифт:
медаль.
– Ну, может, у вас есть хоть немножечко духа? – спрашивал Суер.
– Нету ни хрена, – отвечал нищий, – вы уж подайте милостыню.
– А как же вы живёте с духом-то с таким?
– Мучаюсь ужасно. Главное, что я не только нищий, я ещё и падший. Падший духом, понимаете? И так-то духу нет, а он ещё и падает!
Старпом подал гривенник.
Суер целковый.
Я, как обычно, – подаяние.
Лоцман подал руку.
– Это ещё что такое? – спросил нищий духом, увидев руку лоцмана.
– Моя рука,
– Вы думаете? – засомневался нищий духом, рассматривая лоцманскую хиромантию.
– Да вы пожмите её.
Нищий духом осторожно взял лоцманскую ладонь и пожал бугры Венеры и Мантильский крест, растерянно оглядываясь по сторонам.
– Ну как? – спрашивал лоцман. – Маленько поднимает?
– Да вроде нет, – отвечал нищий духом.
– Ну тогда и хрен с тобой, дружище. Если уж моя рука бессильна – никакие червонцы не помогут.
Мы приблизились к человеку, который монотонно топтал одну фразу:
– Подайте беженцу! Подайте беженцу!
Вид у него был загнанный, как у борзой и зайца. Не успели мы подойти – он вскочил, затряс руками и плечьми и, эдак дёргаясь, кинулся стремглав бежать с криком: «Отстань! Отстань, проклятый!» Пробежав круг с двести ярдов, он пал на землю.
– Подайте беженцу! – задыхался он.
– От чего вы бежите, друг? – доброжелательно спросил Суер-Выер.
– Я бегу от самого себя, сэр, – отвечал нищий, обливаясь потом.
– И давно?
– Всю жизнь. И никак не могу убежать. Этот противный «я сам» всё время меня догоняет. Да вы поглядите.
Он снова вскочил с места и закричал самому себе: «Отстань! Отстань, мерзавец!» – и рванул с места так, что песок брызнул из-под копыт.
Пробежав двести ярдов, он вернулся обратно и рухнул на песок.
– Вы видели, сэр? Видели? Мне удалось обогнать самого себя на тридцать восьмом скаку, но на семьдесят девятом эта сволочь снова меня догнала! Подайте, сэр, беженцу от самого себя.
Суер подал целковый.
Старпом – гривенник.
Я подал подаяние.
Лоцман подал пример достойного поведения в обществе.
Очевидно наглядевшись на лоцмана, несчастный беженец снова вскочил и на этот раз взял старт с большой ловкостью. Это был настоящий рывок рвача.
И вдруг мы с изумлением увидели, как наш беженец выскочил из самого себя, обогнал вначале на полкорпуса, на корпус, оторвался и, всё более и более набирая скорость, ушёл вперёд, вперёд, вперед…
– Не догонишь, гад! – орал тот, что убежал от самого себя, а тот, от которого убежали, орал вслед:
– Врёшь, не уйдёшь!
Глава LXIX. Я сам
Все мы были жестоко потрясены этой фатальной картиной бегства от самого себя и из самого себя.
Тот, что вырвался, скрылся где-то за скалою, а ПОКИНУТЫЙ САМ СОБОЮ жалобно бежал, бежал, вдруг споткнулся, бедняга,
– Жив ли он?! О Боже! – вскричал старпом, и мы кинулись на помощь, стали зачем-то поднимать. Я давно примечаю в людях этот сердобольный идиотизм: немедленно поднимать упавшего, не разобравшись, в чём дело. Так и мы стали поднимать ПОКИНУТОГО САМИМ СОБОЮ, который, как ни странно, был вполне жив.
Он рыдал, размазывая по лицу пыльные реальные слёзы.
– Я САМ от себя убежал, а другой Я САМ остался! Ужас! Ужас!
Я остался – и Я же убежал!
Нет! Это невыносимо!
Лучше застрелиться! Или повеситься?
Отравиться – вот что надо сделать! Где курарэ?
Где этот сильный яд-курарэ?! Где?
Нет, но если Я отравлюсь, что же будет со МНОЮ УБЕЖАВШИМ?
Помру или нет? Погоди, погоди, погоди.
Подумай! Подумай! Подумай!
Я – помру, а тот Я, ЧТО УБЕЖАЛ, останется жить!
Значит – надо травиться!
О БОги, БОги МОи! ЯДу МНе! ЯДу!
– Я интересуюсь, – встрял неожиданно лоцман Кацман, – а где деньги, которые вам подали?
– А деньги тот Я САМ унёс.
– Ну, возьмите ещё целковый, – сказал Суер.
– Не надо! – вопил Покинутый. – Ничего мне теперь не надо! Ни денег, ни славы, ни почестей, ни богатства! Верните мне МЕНЯ САМОГО!
– Выпейте валерьянки, – предложил Пахомыч, – успокойтесь, может, он сам вернётся?!
– Ну, конечно, жди! – корчился в рыданьях Покинутый. – Я САМ СЕБЕ так надоел, так мучил САМОГО СЕБЯ! Теперь я пуст! Кошмар! Кошмар!
Верните мне МЕНЯ САМОГО! Я теперь не Я!
А кто Я?
Я – САМ или НЕ САМ?
От таких вопросов, ей-богу, башка может лопнуть! Ой, лопается башка! Как бочка! Обручей! Обручей! Слушай-ка, Я, ты погоди! Не ори! Разберись в себе самом!
Итак! Был Я, но я хотел от самого себя убежать!
Ой, сейчас затылок отвалится!
И УБЕЖАЛ!!!!!!!
Лопнула башка! Затылок отвалился!
Виски упали до уровня подбородка!
Я ОСТАЛСЯ и Я же УБЕЖАЛ!!!
– Успокойтесь, Покинутый собою, – сказал сэр Суер-Выер. – Пожалуй, большинство людей на свете иногда желает убежать от самого себя, но никогда никому этого сделать не удавалось. Вы – первый! Гордитесь! Первый человек на земле, который убежал от самого себя!
– Мы свидетели, можем подтвердить, – подтвердил старпом.
– Действительно, это – сверхрекорд, – согласился Покинутый, – но установил-то его не Я, а ТОТ Я, который убежал! О горе мне! Горе!
О горе мне!
Я так себя хреново вёл, что сям от себя убежал!
Курарэ! Курарэ! Курарэ!
Гдэ ведрэ курарэ???
Стакан курара! Стакан курара!
Вы не знаете, где растут бледные поганки? Подскажите адресок!
– Ты чего орёшь? – послышался вдруг знакомый голос, и ТОТ Я, КОТОРЫЙ УБЕЖАЛ, высунулся из-за скалы.