Суер
Шрифт:
Глава XXV Дротики и кортики
– Да, это - единственный выход, - говорил сэр Суер-Выер, расхаживая по палубе взад и вперед.
– Единственный.
Мы никак не могли понять, что творится с нашим капитаном, и жарили свои запятые.
Их, оказывается, очень даже легко жарить.
Получается вкуснее, чем грибы.
Только масло нужно особое. Мы жарили на масле, которое накачали на острове масляных пчел. Тамошние пчелы откладывают в соты первоклассное подсолнечное масло. Забавно, что подсолнухи на острове
А боцман Чугайло от этих жареных запятых вообще с ума посходил.
У него как-то в голове не укладывалось, что знаки препинания можно жарить. А когда уложилось, он нанизал запятых, как шашлык, на шампур, натолок иксов и игреков.
– А это, - говорит, -у меня будет сухой соус. Развел мангал и стал прокаливать запятые. Вонь стояла ужасная, а боцман ел, обливаясь потом. Кошмарный, скажу вам, тип был наш боцман Чугайло.
– Да! Это - единственный выход!
– окончательно и твердо произнес Суер-Выер, стукнул кулаком по бочке с порохом и подошел к каюте мадам Френкель.
– Мадам!
– сдержанно сказал он в закрытое дверью пространство. Поверьте, это - единственный выход!
– Не знаю ничего, не желаю, - послышалось за дверью.
– Мадам! Вы мне обещали! Дело в том, что мы находимся неподалеку от острова Уникорн.
– Неужели уже?
– Увы.
И капитан отошел от каюты.
На следующее утро самые дюжие матросы выстроились у дверей каюты мадам Френкель.
Дверь приоткрылась, и на пороге явилась мадам, абсолютно закутанная в свое одеяло. Мне показалось, что одеяло даже не одно, потому что виднелись еще какие-то квадраты и полосочки, но в точности я не ручаюсь. Возможно, и одно, но высочайшего класса закутки.
Самой же мадам видно никак не было. Только прядеклок ражих волос торчал из конвертика, венчающего это стеганое сооружение.
Взвалив мадам на плечи, матросы понесли ее к вельботу и опустили на талях в это просторное судно. За нею попрыгали и мы с капитаном.
Капитан приказал нам захватить с собою разное холодное оружие, и мы взяли в основном дротики и кортики.
– Зачем нам все это?
– расспрашивал лоцман Кацман, неуверенно размахивая дротиком.
– Уникорна колоть, - сдержанно ответил Суер.
– Сэр!
– удивленно сказал лоцман, открывая рот наподобие буквы "Э". Сэ-Э-эр! Зачем нам его колоть?
– Чтоб добыть его рог, - пояснил капитан.
– Рог Уникорна - это ценный товар. Мы после продадим его на рынке возле пролива Маточкин Шар.
– Да! Да!
– заорали мы с Пахомычем.
– Продадим рог у пролива!
– Но зачем же нам мадам Френкель, господа?
– Это приманка, лоцман. Понимаете? Бешеного Уникорна можно успокоить только видом прекрасной и молодой женщины.
– Да так ли
– спрашивал надоедливый лоцман.
Тут из одеяла высунулась рука, обнаженная до плеч, влепила лоцману пощечину и снова вкуталась в свое одеяло.
Добравшись до берега, мы возложили мадам Френкель на бледную скалу галапагосского порфира, напоминающую ложе Амфитриты.
– Здесь, мадам, и будете разворачиваться, - сказал капитан.
– Все должно быть по плану. Как только услышите топот копыт - сразу начинайте разворачиваться... В укрытие, друзья! Готовьте дротики и кортики!
Мы нырнули в укрытие, которое состояло из беспорядочно наваленных обломков иксов и игреков, и Пахомыч сразу начал точить свой дротик.
Точил он его обломком икса, визг и скрежет раздавались ужасные.
– Прекратить точить дротик!
– приказал капитан. В этот момент и послышался чудовищный топот.
Главы ХХVI-ХХVII Рог Уникорна
– Разворачивайтесь!
– крикнул Суер.
– Мадам, раскутывайтесь скорей!
Мадам мешкала.
Развернуть одеяло после многомесячной закутки сразу никак не удавалось.
Топот все нарастал, нарастал.
Из-за скалы показался острый витой и спиральный рог Уникорна.
Мадам, чертыхаясь, дергала одеяло взад-вперед, но вылезти из него никак не могла.
– Надо было самим ее раскутать!
– шептал, дрожа, лоцман.
– Эх, кэп, погибнем ни за грош из-за одеяла.
Яростный Уникорн выскочил из-за скалы и первым делом, конечно, заметил нас в укрытии. Эти чертовы иксы и игреки ни черта нас не скрывали. То оттуда, то отсюда торчали наши уши и ботинки.
Дьявольский блеск вспыхнул в глазах единорогого чудовища. Топающим шагом он направился к нам, совершенно не замечая, что на скале бьется в одеяле наша пресловутая мадам.
Тут из укрытия выскочил лоцман Кацман и, подпрыгивая, бросился к вельботу. Уникорн взревел.
– Дрянь!
– крикнул Кацман и метнул в чудовище свой дрожащий дротик.
Дротик в Моноцероса, конечно, не попал. Он подлетел к мадам Френкель и стал как-то необъяснимо копаться в ее одеяле.
От этих копаний одеяло внезапно развернулось, и мадам Френкель предстала перед островом обнаженная, как свеча.
Дротик отвалился.
Мы обмерли за своими иксами, а Уникорн, с проклятьями размахивая рогом, носился за лоцманом по песчаному берегу океана. Лоцман увертывался, как сверчок.
Уникорн сопел. Он совершенно не замечал нашей мадам Френкель, которая заманчиво поворачивалась из стороны в сторону. Понимая, что ее красота пропадает даром, мадам крикнула:
– У-ни-коорн!
Страстно прозвучало в ее устах это суховатое слово и особенно гортанно и обещающе - "коорн".
Зверь туповато потряс башкой, проверяя, не ослышался ли, и тут увидел мадам.