Суер
Шрифт:
– Господин старпом, обратно я заброшу его играючи.
По якорной цепи боцман ловко, как шимпанзе, спустился на остров и только хотел кинуть верп, как туземцы окружили его, схватили и стали, как говорится, бить боцмана в белы груди.
Боцман машинально отвечал им тем же: хватал туземцев и бил их в белы груди.
– Сэр! Сэр!
– кричали мы капитану.
– Они бьют друг друга в белы груди!
– В сущности, - отвечал Суер, - в сущности, некоторые из побиваемых грудей не так уж и белы. Но, конечно,
Вслед за капитаном и лоцманом и мы с Пахомычем поползли вниз по якорной цепи выручать верп и боцмана.
Как только мы ступили на сушу, туземцы кинулись на нас.
– Позвольте, - сказал Суер-Выер, - неужели на вас сверху ничего не кидали? Чего вы так разъярились?
– Кидали! Кидали!
– орали туземцы.
– Вечно нас забрасывают всякою дрянью!
– Верп - вещь порядочная, очень изящный якорек, - сказал Суер.
– А кто тут у вас за старшого?
Вперед выступил невысокий туземец с подушкой в руках.
– Позвольте представиться, - поклонился ему капитан.
– Суер-Выер.
Туземец протянул руку:
– Калий Оротат.
– Боже мой!
– сказал Суер.
– Неужели Калий? Калий Оротат? Гениальный поэт? Это так?
– Да здесь все поэты, - недовольно поморщился Калий Оротат.
– Да вы что, разве не слыхали про нас? Это ведь остров пониженной гениальности. Нас сюда забросили катапультой. Из разных концов планеты. Но в большинстве пишут на русском. Даже вон тот парень, по национальности сервант, и тот пишет на русском. Эй, сервант, почитай что-нибудь достойным господам.
– Прямо не знаю, что и почитать, - сказал сервант.
– У меня много философской лирики - циклы верлибров, ли-мерики, танки...
– Почитайте нам что-нибудь из философской лирики, - предложил лоцман Кацман, глотнув мадеры.
Сервант поклонился:
Остров есть на окияне,
А кругом - вода.
Пальмы стройными киями,
Тигры, овода.
Я хочу на остров дольный
Топоров послать,
Палем блеск пирамидальный
Дабы порубать.
Чтоб горели топорами
Яхонты селитр,
Открывая штопорами
Керосину литр.
Чтобы штопором топорить
Окаянный мир,
Чтобы штормом откупорить
Океанный жир!
– Ну, это же совсем неплохо!
– воскликнул Суер, похлопывая серванта по плечу.
– Какая рифма: "тигры - овода"! А как топоры горели?! Мне даже очень понравилось.
– А мне так про керосину литр, - встрял неожиданно Чугайло.
– Только не пойму, почему керосину. Напишите лучше "самогону литр"!
– А мне так очень много философии послышалось в слове "селитра", сказал лоцман.
– И в штопоре такая глубокая, я бы даже сказал, спиральная философия, ведь не только искусство, но и история человека развивается по спирали. Неплохо, очень неплохо.
– Может быть, и неплохо, -
– Перестаньте сокрушаться, Калий, - улыбнулся капитан.
– Гениальность, даже и пониженная, все-таки гениальность. Радоваться надо. Почитайте теперь вы, а мы оценим вашу гениальность.
– Извольте слушать, - поклонился поэт.
Ты не бойся, но знай:
В этой грустной судьбе
На корявых обкусанных лапах
Приближаются сзади и сбоку к тебе
Зависть, Злоба, Запах.
Напряженное сердце держи и молчи,
Но готовься, посматривай в оба.
Зарождаются днем, дозревают в ночи
Зависть, Запах, Злоба.
Нержавеющий кольт между тем заряжай.
Но держи под подушкой покаместь.
Видишь Запах - по Злобе, не целясь, стреляй,
Попадешь обязательно в Зависть.
Не убьешь, но - стреляй!
Не удушишь - души!
Не горюй и под крышкою гроба.
Поползут по следам твоей грустной души
Зависть, Запах, Злоба.
– Бог мой!
– сказал Суер, прижимая поэта к груди.
– Калий! Это гениально!
– Вы думаете?
– смутился Оротат.
– Чувствую!
– воскликнул Суер.
– Ведь всегда было "ЗЗЖ", а вы создали три "3". Потрясающе! "Зависть, Злоба, Жадность" - вот о чем писали великие гуманисты, а вы нашли самое емкое - "Запах"! Какие пласты мысли, образа, чувства!
– Да-да, - поддержал капитана лоцман Кацман.
– Гениально!
– А не пониженно ли?
– жалобно спрашивал поэт.
– Повышенно!
– орал Чугайло.
– Все хреновина! Повышенно, Колька! Молоток! Не бзди горохом!
– Эх, - вздыхал поэт, - я понимаю, вы - добрые люди, хотите меня поддержать, но я и сам чувствую... пониженно. Все-таки пониженно. Обидно ужасно. Обидно. А ничего поделать не могу. Что ни напишу - вроде бы гениально, а после чувствую: пониженно, пониженно. Ужасные муки, капитан.
Между прочим, пока Калий читал и жаловался, я заметил, что из толпы туземных поэтов все время то вычленялись, то вчленивались обратно какие-то пятнистые собакоиды, напоминающие гиенопардов.
– Это они, - прошептал вдруг Калий Оротат, хватая за рукав нашего капитана, - это они, три ужасные "Зэ", они постоянно овеществляются, верней, оживотновляются, становятся собакоидами и гиенопардами. Постоянно терзают меня. Вот почему я все время ношу подушку.
Тут первый собакоид - черный с красными и желтыми звездами на боках бросился к поэту, хотел схватить за горло, но Калий выхватил из-под подушки кольт и расстрелял монстра тремя выстрелами.