Суета
Шрифт:
— Ну что, ребята, может, сделаем резекцию аорты? Конечно, это слишком высоко. Опасно. — Лев размышлял вслух.
Руслан всегда жаждет подвига, всегда подбивает на чрезмерное, но на этот раз, похоже, и он заробел. Федор спокойнее, трезвее: он усомнился и в успехе операции, да и при удаче не верил в длительное благополучие. Олег молчал в испуге и страхе перед абсолютно новым в его недолгом хирургическом опыте. Лев соглашался со всеми и продолжал медленно продвигаться вперед вдоль стенки царя артерий.
— Светлана Петровна, ну, как он? Ничего?
— Ничего. Стабилен.
Лев Михайлович еще немного продвинулся по стенке аорты и тоже, пожалуй, заробел.
— Девочки, сходите ко мне в кабинет, там должен быть профессор Баринов. Если он уже пришел, попросите его подняться к нам. У него эта тема идет. Нечего заниматься голой теорией.
Все молчали. А Лев, по-видимому, многословием лишь подбадривал себя; слишком далеко зашел он сейчас. Очень уж было соблазнительно: опухоль почти окончательно отошла от аорты, какой-то миллиметр, другой… побольше, конечно, но все же мало, чуть-чуть… Но это «чуть-чуть» полностью было сращено, и при дальнейшей попытке неминуемо вскрывалась главная кровяная магистраль. Если опухоль убирать — надо делать резекцию аорты. Риск очень большой, а опыта операций на аорте так высоко, в грудном отделе, у них не было. Этим как раз занимался Алексей Алексеевич Баринов, однако он сам на пищеводе не оперировал. Да и можно ли предлагать ему — именно ему — включаться в столь рискованную операцию, зная всю сложность ситуации? Вот где Льву предстояло собрать в кулак весь свой цинизм и сокрушить обычные представления о дозволенном. Алексей Алексеевич уже поднимался.
Опять Лев укладывал на весы риск быстрой смерти от кровотечения, если продолжать операцию, и заведомую мучительную смерть, если возобладают разумные доводы и будут прекращены попытки опухоль удалить.
— Света! Резекцию аорты еще потянет?
— Не слишком замахиваетесь, Лев Михайлович? Кровь-то есть, крови хватит. А сил… Посмотрим. Работайте, но силы его рассчитайте…
— Нет, это вы рассчитайте и нам скажите!
— Вы все на нас. Вы главные — вам же кланяются в ножки. — Светлана засмеялась. — Вообще-то мужик крепкий.
Лев Михайлович бросил взгляд на Светлану Петровну, чтобы удостовериться, с какими глазами она бросила эту реплику, но разве за маской увидишь глаза! Одни глаза, без рта, ничего не расскажут.
— Ну что, ребята?
— Все равно помрет. Давайте рисковать. — Вот Руслан настоящий супермен.
Федор скаламбурил: вот приедет барин — Баринов рассудит. Но они-то не знали… Под их руками был лишь рак пищевода, проросший в аорту. Придет профессор — он поможет рискнуть. Это его область.
Он пришел.
— Что, Лёв?
— Посмотри. Все выделено уже. Вот маленький участок — и все. Может, краевую резекцию?.. С заплатой. Вырезать только кусочек стенки.
— Обалдел, что ли? Не получится здесь!
— А если иссечь весь участок и вставить синтетический протез?
— Нет. Это плохо, Лева. Просвет пищевода вскрывается — еще инфицируется протез. Тогда конец. Лучше уж тогда мобилизовать края и стянуть "концы да сшить их.
— Тут трудно.
— Тогда вырежь кусок действительно
— Вену с ноги, что ли, взять?
— Зачем? Вон из непарной сделай. Отрежь культю и сделай заплату.
— Ну ладно, попробуем лататься. Только уж сшивать пищевод ни с кишкой, ни с желудком не буду. Выведу на шею и свищ на желудок для питания. Если поправится, тогда вторым этапом через год восстановим. Да? Как Галя, пришла? Видел ее?
— Нет еще.
— Слушай, Леша… Я тебя прошу… Только на аорту. А дальше мы без тебя.
— Да ты что?!
— Ну, прошу… Сам пойми: аорта — твое привычное дело. Лучше же, чем я? Прошу тебя, Леша.
— Не могу. Ты же знаешь, что не могу! Прекрасно сделаешь сам.
— Лешка! Ну?!
— А боковой зажим есть? Отжать сектор чем?
— Сейчас дадут. Типа зажима Сатинского?
— Ну! А иглы у вас какие?
— Есть. Есть валютные. Ты же и принес. В заначке у меня. Девочки, приготовьте атравматику.
Алексей Алексеевич пошел переодеваться и мыться, а Лев Михайлович продолжил борьбу с опухолью, проросшей в аорту. Он отрезал кусок непарной вены, обработал культю, приготовил заплату величиной с пятикопеечную монету. Потом наложил боковой зажим на аорту, больше чем наполовину перекрыв кровоток к почкам, кишкам и ногам. Теперь надо торопиться.
Баринов, уже во всем стерильном, втиснулся между Львом и Федором. Они иссекли стенку аорты с опухолью, ассистенты оттянули крючками освободившийся пищевод, чтоб не мешал накладывать заплату: шов на сосуде — занятие достаточно скрупулезное.
— Лева, может, сначала уберем пищевод? Аорту будет шить удобнее.
— Время затянем. Да и грязно будет, просвет же вскроем. Лучше закончим с аортой, а потом уж пищевод добьем.
— Не мала заплата? Больше нет здесь. Разве что с ноги взять если?..
— Не надо. Может, хватит. Дайте атравматическую иглу.
Три нуля есть?
— Вот, Алексей Алексеевич. Годится?
— Нормально. Именно она. Давай.
Они довольно быстро вшили заплату и восстановили кровоток. Немножко кровушки все ж пустили. Просачивалась сквозь швы. Наложили дополнительные. Светлана Петровна, молодчина, заранее начала переливать кровь посильнее, а когда потекло, резко увеличила переливание. В результате давление осталось стабильным, никак не отреагировав на внезапную кровопотерю. С аортой было закончено. Этот этап прошел счастливо и быстро. Повезло.
Теперь пищевод.
Алексей Алексеевич отошел от стола и стал смотреть из-за спин. Приблизительно за час они убрали пищевод, вывели остатки на шею. Лев Михайлович с Федором размылись и тоже отошли от стола, а Руслан с Олегом принялись вшивать трубки в желудок — для питания. Теперь осталось только зашить грудную клетку. Сняв операционный халат, перчатки, Лев Михайлович некоторое время молча смотрел, потом сказал:
— Ну, счастливо заканчивать, Русланчик. Я пошел. Покуда вы доковыряетесь, чайничек поставлю. — Лев почувствовал, что начинается обычный прилив энергии, эйфория, всегда сопровождающая удачную большую операцию. Но одернул себя — впереди разговор с Галей. — Пойдем, Леша.