Суфлер
Шрифт:
– Мне так жаль, что я ее расстроила, – тоже шепотом ответила Александра. – Я не ожидала, что она в таком ключе воспримет мое появление… Ваша мама почему-то решила…
– Что Эрдель умер, – подхватил Валерий. – Да вы присядьте, в ногах правды нет. Разговор будет у нас… не знаю, правда, долгий ли. Может, вы сразу убежите…
Он придвинул женщине полукресло, обитое потрепанной велюровой тканью цвета граната. Александра присела, он же опустился на край широкой кушетки, застланной лоскутным ватным одеялом. Комната служила одновременно и спальней, и рабочим кабинетом.
– Мама не зря так подумала, оказывается, – глядя в пол, будто нехотя
– Кто ее известил об этом? – перебила Александра.
– Одна знакомая.
«Женщина! К Эрделю в больницу вчера вечером тоже приходила женщина!»
– Кто конкретно, хотелось бы узнать? – спросила художница, стараясь не выдать волнения. – Мы с ней знакомы, я думаю.
– Да все вы, коллекционеры, знакомы друг с другом! – В голосе мужчины прозвучала, как ей показалось, горечь. – Но мама не сказала мне, кто приходил. Я как раз ушел в аптеку, дома остался Петя, вы его видели на лестнице. Он и впустил ту женщину. Говорит, что не знает ее… Да он правда мало кого знает, редко тут жил. С восемнадцати лет мотался черт знает где и с кем! В нашей жизни не участвовал!
– А почему ваша мама делает такую тайну из того, кто ее навещал? – с тревогой осведомилась Александра. – Это странно!
– Не знаю, – вздохнул Валерий. – Но даже говорить об этом не захотела. Только проронила, что приходила знакомая с очень плохими вестями от Эрделя, сказала, что тот попал в больницу. Хотел бы я узнать, что это за добрая душа потрудилась! Ведь все знают, как мать больна, ее нельзя тревожить…
Мужчина сидел, повесив голову, рассматривая сцепленные в замок руки. Говорил он как будто, обращаясь к своим пальцам:
– Мать еще до того, как во второй раз расхворалась, сильно изменилась. Стала сама не своя. Воронов к ней несколько раз приезжал, и это только при мне. Я же не все время дома сижу, иногда уезжаю. Три раза в неделю читаю лекции по истории искусства в гуманитарном университете… Петька, тот вообще только в последние дни тут появился. Где его раньше мотало, понятия не имею. Так что Воронов мог бывать тут еще чаще, чем я думаю…
– Чем был опасен Воронов? – прямо спросила Александра, почувствовав, что самое время задавать вопросы, на которые в других обстоятельствах мужчина может и не ответить. – Что он сделал такого, отчего сам заболел, заболели ваша мама и Эрдель? Это он виноват? Он их заразил?
– Заразил? – недоуменно переспросил Валерий. – Чем, простите, он мог их заразить?
– Но они же все заболели практически одновременно… – растерялась Александра. – Я не понимаю чего-то?
– Заболеть-то они заболели, да вовсе не потому, что заразились чем-то, – проворчал мужчина, пожимая плечами. – То же самое произошло много лет назад с Галиной, старшей сестрой мамы, и с ее подругой, которая жила тут рядом, через два дома. Тогда тоже все шептались, что девушки заразились какой-то чуть ли не легочной чумой. Всю квартиру нам залили дезраствором, и Софьину тоже… А в медзаключении написали потом, что тетя умерла от банальной пневмонии. И ее подруге Софье то же самое написали. Две здоровые молодые женщины, никогда ничем не болевшие, якобы умерли от не леченной, запущенной пневмонии! Я полагаю, это просто отговорка. Правды не сказали.
Александра изумленно
– И потом, разве тетя проворонила бы такую опасную болезнь, она же сама была медик по образованию! – Валерий как будто спорил, но обращался при этом по-прежнему к своим рукам, а не к притихшей слушательнице. – Да не просто медик, а пульманолог! Только что интернатуру закончила, институт с красным дипломом. Она бы вовремя легла в больницу и подруге не дала бы пропасть! Нет, пневмония тут совершенно ни при чем. И зря нам квартиры хлоркой поливали, и перед соседями, мама рассказывала, еще сколько лет приходилось оправдываться. Люди ведь темные, их напугать легко. Кто-то сдуру ляпнул «чума», так все от нас и шарахались долго еще, как от чумы.
– Простите, но так просто две молодые, здоровые женщины подряд не умирают, – робко проговорила Александра, воспользовавшись паузой. – Чем-то они заразились…
– Говорю вам, нет! – раздраженно ответил Валерий. – Они отравились, вот что!
– Что вы имеете в виду?! Чем отравились?!
Мужчина вдруг с силой растер лицо ладонями, будто пытаясь очнуться от приступа дурноты. Он впервые взглянул прямо на сидевшую рядом Александру, и она прочитала в его глазах отчаяние.
– Я ничего толком об этом не знаю! Мама когда-то, давно, обронила раз, что причину смерти указали неверную, что обе подруги отравились по неосторожности. Ей самой тогда было семнадцать лет, она многое видела, знала… Но всегда избегала этой темы. И еще раз у нее вырвалось, когда она слегла окончательно. На днях… Я уговаривал ее принять лекарство, она – ни в какую… И вдруг сказала: «Ничем это мне не поможет, я не больна, а отравилась, как отравилась когда-то бедная Галя… И как Софья!»
Александра не могла вымолвить ни слова. Не дождавшись ответной реакции, Валерий с тяжелым вздохом закончил:
– А потом мать добавила: «Мы все трое пропали, это Степан виноват!»
– Воронов? – выговорила наконец женщина. – Но каким образом?! Как?! А главное, почему врачи ничего не знают об отравлении?! Ведь их всех не от того лечат!
– Мать не желает говорить. Сказала – это ни к чему. Судьба есть судьба. От нее не уйдешь.
– Может быть, она бредила? – осторожно предположила Александра.
Ответом ей был выразительный взгляд. Мужчина поднялся с кушетки и, подойдя к окну, закрыл форточку.
– Моя мать не из той породы людей, которые говорят что-то зря, – сказал он, стоя спиной к гостье. – И голова у нее, несмотря на температуру и лихорадку, пока ясная. Она сказала правду… Но только не всю.
– Вы понимаете, что в таком случае ее нужно обязательно расспросить? – Художница тоже поднялась с места. – Это ни на что не похоже! Тогда умерли две молодые женщины и никто не смог им помочь, сейчас уже одна жертва есть, и две жизни в опасности!
– Она ни о чем рассказывать не желает. Точно так же, как не желает ехать в больницу.
– Это настоящее безумие! – воскликнула женщина. – А почему она, увидев меня, решила, что Эрдель умер?! Хотя бы это не осталось для вас тайной?!
Валерий обернулся:
– Это она мне как раз только что сказала. Оказывается, у нее с ним был взаимный уговор. Когда они поняли, что заразились, то договорились: если Эрдель умрет, к матери придете вы.
– Именно я?!
– Он ей сказал – вы. Назвал ваше имя.