Суггестия
Шрифт:
– Хорошо, что я побежал за ним сразу. Иначе в темноте просто не разобрал бы занесенные следы. Ты-то шел с фонарем, тебе было виднее.
– Ни черта не видно было, луч светил метра на три вперед. Да еще и адреналин.
– Когда я оказался в лесу, то решил выстрелить, думаю, может, испугается что у меня оружие и остановится. Выстрелил в воздух. В ответ, пуля прилетела почти в меня. Тогда я, не раздумывая, выстрелил в сторону, откуда раздался его выстрел. И побежал. Я слышал его дыхание. Деревья мелькали перед глазами, летящий снег делал их похожими на призраков. Я
Он допил стакан и продолжил.
– Я уже видел спину Синицына. Снова выстрелил в воздух и, собрав оставшиеся силы, сделал рывок в его сторону. Когда я накинулся на него, он по инерции нажал на спусковой крючок, гром выстрела оглушил меня, пуля попала ему в ступню. Мы повалились на землю. Мне казалось, что он не почувствовал боли от раны. Он с такой силой вцепился мне в горло, что у меня перехватило дыхание. Я ткнул стволом пистолета ему между ребер, он ослабил хватку. Так в борьбе, мы постепенно оказались у воды и снег под нами провалился. Я успел схватиться за торчащие корни, а он ушел под воду и я его больше не видел.
Значит, Синицын ранил себя, вот откуда след крови на снегу. Единственное, что не укладывалось у меня в мозгу, это след на снегу. Максим говорит, что они боролись и докатились до воды. Тогда почему след в снегу такой узкий.
Но зачем он сделал все это? Зачем стрелял в нас? Зачем убегал? В конечном итоге все его действия привели к его смерти. Второй смерти за прошедшие дни, которая произошла в моем присутствии.
Столько вопросов, на которые нет ответа.
6
Очередная бессонная ночь. В доме был телефон. Максим сначала позвонил Семенову, обрадовать его лихим поворотом всей этой истории. Потом мы вызвали полицию и всю ночь провели здесь, рассказывая о произошедшем.
Часа в два ночи приехал Семенов.
– Вы совсем охренели! – кричал он на нас, расхаживая по комнате как лев в клетке. – Это был всего-навсего несчастный случай. А вы что за цирк устроили. Погоня, перестрелка. Докажи теперь – он указывает пальцем на Максима, – что не ты его убил и сбросил в реку.
– Олег Викторович. – я пробую вклиниться в его речь, что бы защитить друга.
– Помолчи. – обрывает он меня. – Того и гляди, что ему понадобится адвокат, более компетентный чем ты. Коровин, ты хоть сам понимаешь, во что вляпался. Этим делом займутся даже не эти ребята из районного отдела. По твою душу придут из собственной безопасности. Весь отдел на уши поставят. Нет, я тоже молодец. Отпустить в служебное время. Побеседовать с человеком, которого я уже опросил.
Семенов подходит к окну, вглядывается в ночь. В отражении вижу, что он смотрит не в окно, а на него. Точнее на наши с Максимом отражения в окне.
– Пистолет. Ты почему его не сдал. Ты что, поехал на задание, где требовалось оружие. Коровин, вот ты мужик-то умный, вопросов к тебе по службе нет ни каких. Но иногда, это что-то с чем-то. Как ребенок. Да ладно бы
Отсутствие трупа Синицына, в самом деле, было не в пользу Максима. Я как свидетель, не видел ни борьбы, ни падения в реку. Только слышал выстрелы и звуки. А Максим был с ним один на один, ночью в лесу во время метели. Скверно все это.
В пять утра мы смогли поехать домой. Сегодня похороны Кости. Мне нужно быть обязательно. Максим на них точно не попадет. Обратная дорога прошла в тишине. Разговаривать о чем-то постороннем, не было ни какого желания, а о произошедшем за ночь, было уже столько сказано и написано, что снова поднимать эту тему, ни кто из нас не стал.
От вечерней метели не осталось и следа, кроме наметенного снега. Небо было чистым. Над нами в предутреннем небе висела большая медведица. Редко я видел ее в этом утреннем ракурсе, вверх ногами, непривычно.
Я завез Максима домой и поехал к себе, солнце начинало озарять горизонт, надо переодеться и подготовится к траурной церемонии.
***
Я шел к церкви. Легкий мороз кусал щеки, солнце светило так ярко, что отражаясь от снега, слепило и сверху, и снизу, казалось, что весь воздух заполнен солнечным светом. Под ногами, в воде, хрустел новомодный реагент, пришедший на смену старой доброй песко-соляной смеси и казавшийся такой панацеей ото льда и грязи, которая образовывалась песком, после того как соль растопит снег со льдом.
Реагент, конечно, грязи делал поменьше, но после него дорога становилась мокрой, что со временем, приводило к ее новому обледенению. Дорожные службы не выполняли всех необходимых процедур по очистке дорог от снега и льда. Ведь этот реагент необходимо было сметать с дороги вместе с образовавшейся снежной кашей, в которую он превращает лед, еще до того как все это превратиться в воду, что бы снова замерзнуть. Так же и с песком. Насыпали, снег и лед начали таять, сметайте это все и дорога всегда будет сухой и чистой. Сухой асфальт не покроется коркой льда.
Я вошел в церковь. Отпевание уже началось.
Гроб с телом Кости был закрыт. Что от него осталось после встречи с грузовиком. Бедные родители, они даже не увидели своего ребенка в последний раз. Хотя, видеть то, что осталось от твоего ребенка. На сколько нужна эта трагедия для сердца матери, итак потерявшей смысл своей жизни.
На Костиной маме не было лица, всю траурную церемонию она ревела стоя на коленях рядом с гробом.
Отец Кости держался стойко. Увидев меня, он подошел, положил руку мне на плечо и сказал «Спасибо, что пришел. Ты последний, кто видел его живым». В этих словах я услышал всю ту боль, что он испытывал, но не проронил ни одной слезы. Он был сильный человек. Костя рассказывал, что отец прошел Афганскую войну, был несколько раз ранен, но покинул Афганистан только когда наша армия уходила оттуда.