Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Добрынин Анатолий Фёдорович

С этой целью он рекомендовал Рейгану, в случае его победы, в период между ноябрем и серединой января, пока у власти все еще находится Картер, послать в Москву своего личного доверенного представителя. Этот представитель в течение 3–4 дней провел бы ряд встреч, имея в виду не столько фиксировать и замораживать разногласия (они, конечно, будут), но и наметить области, где оба правительства могли бы, не теряя времени „на разгон", приступить к поискам договоренностей или взаимопонимания. Очень важно наметить общий курс действий в области возможных дальнейших переговоров по ОСВ. Это — главное направление. В разговоре с Рейганом не обсуждалась конкретная кандидатура

для этой поездки. Киссинджер вместе с тем как бы вскользь заметил, что если бы Рейган остановил свой выбор на нем, то он, скорее всего, согласился бы. Важно затем установить постоянный доверительный канал между Рейганом и Брежневым, как это было при Никсоне.

В заключение Киссинджер вновь отметил, что обо всем этом с прямого согласия Рейгана можно информировать Москву. Но он оговорился, что это еще не означает начала прямого диалога с Рейганом. Надо еще дождаться выборов. Даже после победы Рейгана Киссинджер хотел бы еще раз убедиться в том, что Рейган не намерен вносить серьезных коррективов в отношении всего сказанного выше. Он отметил, что снова свяжется со мной после выборов.

Видно было, что Киссинджер готов был снова выйти на арену большой политики. Причем не прочь был создать впечатление, что он сейчас „вхож" к Рейгану. Вместе с тем чувствовалось, что до конца в расположение Рейгана, его готовности следовать рекомендациям бывшего госсекретаря он, как умный человек, еще не верит и на всякий случай" „страхуется" перед нами.

Бжезинский: „Я не хуже Киссинджера"

Буквально за несколько дней до выборов у меня снова побывал Бжезинский. Он признал, что Картер потерял преимущество, которое у него было в борьбе с Рейганом и которое, как надеялись в Белом доме, сохранится до дня выборов, 4 ноября.

В ходе беседы Бжезинский несколько неожиданно завел разговор о себе и об отношении к нему лично в Советском Союзе. Он сказал, что многие из видных американцев, возвращающихся из поездки в СССР, где имели неофициальные беседы с советскими представителями, отмечали, что их собеседники резко критиковали его личную позицию в отношении СССР. Объясняли это якобы тем, что „он поляк, а от поляка трудно ждать каких-либо дружественных заявлений в отношении русских". От себя он добавил, что даже великий русский поэт Пушкин придерживался подобных антипольских взглядов.

По его словам, история действительно внесла немало сложностей в отношения между поляками и русскими, от этого трагического прошлого полностью не удалось еще избавиться. Возможно, подсознательно оно осталось и у него. Однако сознательно он убежден в другом: национальная судьба поляков все же неразрывно связана с СССР, с Россией. В контексте борьбы немцев за объединение Германии у Польши нет других исторических перспектив, как союз с Москвой, ставка на ее помощь. Без этого немцы сомнут Польшу. В этом он убежден, и, как „бывший поляк", он не видит другой альтернативы для Польши. Разумеется, мне далеко не все нравится в СССР и в его политике, добавил он^{25}.

Короче, подчеркнул Бжезинский, я не такой уж антисоветчик, каким меня считают в Москве. Во всяком случае, в этом плане я ничуть не хуже Киссинджера. Правда, ему повезло в том смысле, что с самого начала прихода Никсона к власти последний послал его в Москву для переговоров, где он встретился с Брежневым, Громыко и некоторыми другими руководителями. Киссинджеру, таким образом, удалось установить отношения личного доверия с советским руководством, хотя

оно вряд ли обольщалось насчет личности самого Киссинджера и его взглядов. Я же ходом событий оказался в позиции „серого кардинала" с твердой репутацией стопроцентного антисоветчика, с которым никто из советских руководителей даже не хочет разговаривать, заключил помощник президента.

Отвечая Бжезинскому, я заметил, что вопрос о выборе американского представителя для переговоров с нами решался не нами, а президентом США. Мы, разумеется, приняли бы любой выбор Картера.

В целом подтекст высказывания Бжезинского сводился к следующему: в случае перевыборов Картера он был бы не прочь выйти на передовые позиции официальных и конфиденциальных отношений администрации с нами. Лично я думал, что в любом случае это было бы лучше для наших отношений, чем закулисные маневры раздраженного помощника президента.

Мы оба еще не знали, что это была наша последняя встреча, в которой он участвовал в своем официальном качестве.

Выборы в США. Победа Рейгана

На президентских выборах в США победил кандидат республиканской партии Рейган. За него проголосовал 51 процент избирателей, участвовавших в выборах. За Картера проголосовал 41 процент, а за независимого кандидата Д.Андерсона — 7 процентов. Рейган победил в 44 штатах из 50. Картер лишь в 6 штатах. Однако какого-то широкого мандата от избирателей Рейган не получил. Он оказался избранным голосами лишь примерно четверти (26,9 процента) американцев, имевших право участвовать в выборах.

В результате выборов республиканцы получили в сенате большинство в 53 места (впервые с 1954 года), а демократы — 47 (до выборов было соответственно 41 и 59 мест). Не прошли в сенат и ведущие деятели демократической партии, пользовавшиеся репутацией либералов: председатель сенатского комитета по иностранным делам Черч, председатель комитета по разведке Бай, сенаторы Макговерн, Калвер, Джавитс.

Своей политикой Картер способствовал кризису традиционного либерализма, во многом утратившего значение влиятельного политического течения в США. Правление Картера сильно дискредитировало и авторитет демократической партии.

Картер не сумел извлечь пользу из наиболее выигрышных для себя вопросов: о войне и мире и договоре об ОСВ-2. Рейган же довольно удачно использовал его просчеты, показав, что Картер сам поставил под сомнение значение договора об ОСВ-2, отсрочив его ратификацию. К тому же на финишной прямой Рейган заметно сбавил тон в отношении „силового" подхода, во внешней политике США. Он стал чаще упоминать о желательности переговоров с СССР. Против Картера обернулся и другой внешнеполитический фактор — вопрос об американских заложниках в Иране. Сообщения об их возможном скором освобождении вызвали сначала в США за несколько дней до выборов волну оптимистических ожиданий, которые затем сменились уже волной разочарования и новыми обвинениями в адрес „слабого президента".

Результаты выборов свидетельствовали о полной неудаче правления Картера как во внешней, так и во внутренней политике. У большинства американцев сложилось убеждение, что Картер не принадлежит к числу твердых, решительных и умных государственных деятелей, в которых нуждалась страна. В этом, видимо, ответ на вопрос о том, как могло получиться, что президент, вступивший в свою должность в 1976 году в результате впечатляющей победы, в 1980 году был отвергнут избирателями после первого же срока пребывания в Белом доме.