Сухотин

Пирамида Алики

– Да. Я говорила. Но, как вам сказать… Вульфы действительно очень состоятельные люди, очень. Мы даже бывали у них на заводах, у отца с ними какие-то дела, и, как я поняла, до их происхождения ему дела нет.

– Что ж, вполне взвешенная позиция, и весьма понятная, – кивнул я.

– Вас отталкивает темное происхождение вашего жениха, или то, что он вампир? – с профессиональной прямотой поинтересовался Двинских у девушки, и она снова зарделась.

– Вы говорили о доказательствах, – напомнил я ей, – у вас есть что-нибудь еще?

– Да.

Есть и еще… – кивнула Анна. – Антон Карлович никогда не появляется при свете дня. Мы познакомились с ним зимой, и тогда это было не так заметно, но как только наступило лето и стало светлее, он заперся у себя. Говорят, он болен.

– Он и в самом деле может быть болен, – заметил Двинских.

– Но за всю зиму он ни разу не вышел днем! – запальчиво воскликнула Анна. – Я даже со слугами его говорила…вернее, с одним слугой. Он сказал, что Антон Карлович спит весь день, а бодрствует ночью. Вот здесь записаны слова этого человека с его подписью, и адрес, по которому его можно найти, – она протянула мне еще один лист бумаги.

– И все-таки этого недостаточно, чтобы причислить вашего жениха к вампирам. Ваше нежелание выходить замуж за человека сомнительного происхождения понятно…

– Он ничего не ест, – прервала меня девушка.– И он… пьет кровь, – последнюю фразу она произнесла тихим, но вполне решительным шепотом.

– И это вы тоже можете доказать? – спросил я, чувствуя, как кисло звучит мой голос.

– Да, – твердо сказала Анна. – Он точно ничего не ест. Это показывает и слуга, тот же самый…

– Что-то много говорит ваш слуга. Его, часом, не уволили? – спросил я Анну.

– Да, его действительно уволили, – поколебавшись подтвердила она, – но это не важно, потому, что я, также, провела собственное расследование.

И девушка опять смутилась – но Двинских не подвел.

– Вы молодец, – сказал он девушке, – собственное расследование это очень хорошо.

И ободренная Анна затараторила:

– Я выяснила, что своего повара у Антона Вульфа нет, и ему доставляют еду из ресторана, расположенного неподалеку. Но вся она выбрасывается. Это все замечают! Дворник, например. Вообще все, кого я опрашивала.

– Это, опять-таки, может свидетельствовать лишь о том, что ваш жених чем-то болен, – пожал я плечами. – Он ест, но мало, а простой люд готов везде видеть бесовщину, тем более что он еще и немец. Кому и быть вампиром, как не ему? Такая образованная, здравомыслящая девушка как вы должны были бы это понимать.

– Больным он не выглядит. Физически это очень сильный человек, – покачала головой девушка.

– Это ни о чем не говорит. Больной человек может долго сохранять свои силы, и это вам вон хоть Григорий Андреевич подтвердит.

– Я учился одно время медицине, – кашлянув, сказал Двинских. – Но не кончил курса.

Анну, однако, профессия Двинских совершенно не интересовала.

– О, вот как… – только и сказала она. – Это в любом случае дела не меняет, так как мне неизвестна болезнь, при которой больной принимал бы

в качестве лекарства кровь.

– Доказать, что Антон Вульф пьет кровь, вы можете? – спросил я прямо.

– Что именно пьет – нет, я этого не видела, – с неохотой призналась Анна. – Но он точно возит ее с собой. Для чего ему это делать, если он не вампир? – добавила она, окончательно вогнав меня в бессильную злобу.

Но Двинских был спокоен. Должно быть, он по роду своей профессии слышал и не такое.

– Расскажите об этом подробнее. Вы видели у вашего жениха сосуд с кровью? – поинтересовался он бросая на Анну быстрый взгляд.

– Дело в том, что я сопровождала отца в его поездке на заводы Вульфов,– живенько зачастила девушка. – Антон Карлович выехал на день раньше, чтобы все приготовить к нашему приезду. Но прибыли мы почти одновременно. Я видела, как из его экипажа выносили багаж. Один чемодан уронили, и из него выпала бутыль с кровью.

– Это ни о чем еще не говорит, – сказал я.

– Почему вы решили, что это кровь? – одновременно спросил Григорий Андреевич.

– Бутыль открылась, и ее содержимое вылилось на снег. Это действительно была кровь. Я учусь на курсах естествознания, поэтому как выглядит и как пахнет кровь, я знаю. И я вовсе не утверждаю, что эта была человеческая кровь.

– И все-таки этого недостаточно, чтобы счесть Антона Вульфа вампиром, – сказал я.

– Именно поэтому я и обратилась к вам. Я заплачу вам за то, чтобы вы это выяснили, – твердо проговорила девушка.

– Боюсь, результат моей работы вас не обрадует, – произнес я, и девушка поднялась со своего места.

– Я готова принять любой результат.

Она простилась и ушла.

Я дождался пока шаги девушки окончательно стихнут, и тогда только повернулся к Двинских.

– Ну, и что вы думаете об Анне Константиновне? – спросил я у него.

– Пока сложно что-либо сказать, – ответил он мне. – С одной стороны, все признаки hidea fixa налицо. Из тех свидетельств, что она собрала, можно было сделать и другие выводы. Я бы, например, о вампирах подумал в последнюю очередь. Но, с другой стороны, перед нами все-таки барышня… Ей вампиры, может, как-то ближе, что ли… – мягко улыбнулся он.

– Но выглядит она вполне разумной.

– Вот на это, Василий Силантьевич, я бы совсем не стал полагаться, – наставительно произнес Григорий. – В любом случае, прежде чем делать какие-то выводы, надо повидать этого жениха, вурдалака… или упыря, – и он сопроводил свои слова сдержанным смешком.

2. Жених.

– Анна, дорогая моя, я рада видеть твоих друзей.

Такими словами нас, меня и Григория Двинских, приветствовала мать Анны Константиновны. Впрочем, я в радостных чувствах этой весьма грозной дамы посомневался бы, но не о ней ведь была и речь. Лицезреть мы пришли не ее седые букли, и не дорогущий сервиз, из которого нас потчевали чаями, а жениха – упыря и вурдалака.