Суккуб
Шрифт:
Я бы и сам лучше не сказал бы.
— Хуже того! — продолжил Ястот. — Они отринули урок, что хотела преподать им Богиня, обратившись за помощью к….ЧЕРНОКНИЖНИКУ и его нечестивому бесу!
Весь зал неодобрительно забормотал. Элария покосилась на меня:
— Оказывается, ты уже стал знаменитостью
— Я тоже. — отозвался Стиг; вся его морда — в муке.
— Шшш! — шикнул я.
— Вы смели противиться божественному Провидению! Приняв помощь от тех, кто суть зло, вы думали, что узрели чудо?! Нет!
Не верю своим ушам. Этот шмат говна всерьёз считает, что, спася женщину от изнасилования, её мужа — от смерти, а детей — от рабства, Я — зло? А их судьба — заслуженна? Чего вообще?!
— Да как он вообще может быть Жрецом? — ошалело спросил я — Это ж просто уму непостижимо!
— Религиозность — не гарантия высокоморальности. — шепнула Элария.
— Мне кажется, он просто сам по себе — паскудная тварь. Как у него язык поворачивается болтать эту хрень?
Элария усмехнулась:
— Знаешь, я убедилась на собственном опыте, что самые крикливые святоши на деле имеют самые большие скелеты в шкафах.
Я подумал о реальном мире, о скандалах с участием известных моралистов и телепроповедников, которых то ловили верхом на «девочках по вызову», то фотографировали сидящими обеими ноздрями в кристаллах мета в обнимку с мужиками. Как ни парадоксально, но демонесса была недалека от истины.
Впереди перед кафедрой, на открытой площадке, младшенькая дочка Ольмстедов непонимающе посмотрела на мать:
— Но мамочка, нас спас не злой, а хороший человек!
— МОЛЧАТЬ!! Чернокнижник вмешался в божественные дела! — жрец ткнул пальцем в фермершу. — Женщина, воспитай своё дитя немедля!
Жена испуганно посмотрела на мужа. Тот выглядел просто жалко, будучи неспособным пойти против воли известного религиозного лидера перед глазами всей сельской и городской общины. Он медленно кивнул, отводя взгляд.
Ну уж нет, хрена с два я буду смотреть, как избивают маленьких девочек, тем более по приказу какого-то лицемерного ублюдка. Я открыл список доступных действий, прикидывая, с чего начать — захреначить Тёмным Ударом? Послать Стига устраивать хаос и раздрай?..
И вдруг Элария решила вмешаться первой.
Она громко спросила:
— Господин жрец, господин жрец! У меня есть вопрос!
Я удивлённо воззрился на суккубу. Что она задумала?
Ястот злобно оглядел толпу. Непонятно, увидел он девушку или нет, но что услышал — факт. В благоговейной тишине, царящей в зале, трудно было не услышать.
— Кто говорит?! — прогремел он.
— Скромная раба нашей светлейшей богини. — отозвалась Элария. — У меня есть один вопрос…много времени не займёт!
— Сейчас не время-…
— Но я подумала — ведь шлёпанье по заднице — греховно!
— НЕТ! — рявкнул Жрец. — Это милость — шлёпать дитя вместо розги.
— Вы не так поняли. — «невинно» сказала
Жрец вроде как чуть сбился с курса:
— Зачем кому-то вообще шлёпать женщину?
— Например, если она была плохой?
Ястот помедлил:
— Ну, если она смела говорить еретическую ложь против Богини-…
— Вы правы, но что, если она была очень, О Ч Е Н Ь плохой девочкой? — сказала Элария чрезвычайно страстным тоном. Таким тоном, который обычно означает: «Возьми меня, здесь и сейчас, самец!».
Должен признать, уже лишь от её голоса я немножко завёлся.
Ястот, видимо, тоже. Передняя часть его жреческой робы оттопырилась небольшим тентом.
Вся толпа шокировано вскрикнула. Вернее, половина. Остальные присутствующие зафыркали и захихикали.
Ястот поправил робу, чуть прикрыв стояк, и сердито заговорил:
— Женщина, ты намеренно провоцируешь! Покажись, ибо должна ты принять урок покорности и смирения пред честным людом!
— Оу — будешь меня шлёпать? — спросила Элария ещё более сексуальным голосом. — Я была очень плохой девочкой?
Жрец уже совсем растерялся:
— Ты согрешила, в этом я точно-…
Элария встала, всё ещё держа Стига в руках:
— Вы нагнёте меня через колено? — проворковала она.
— Я буду шмагать тебя, так, грешница, что ты забудешь, что вообще такое грех!
— А пока вы будете шмагать, не прижмёте ли вы своё святое ДОСТОИНСТВО к моим греховным местам?
Судя по ору толпы вокруг, ещё чуть-чуть — и добрых прихожан кондратий хватит.
Элария вышла в проход между лавками и медленно направилась вперёд к алтарю и кафедре. Её острые каблучки громко «цок…цок….цок»-али по полу.
— Но сначала лишь подразни меня кончиком. — почти стонала она. — Дождись, когда я начну умолять тебя…когда я уже просто не смогу сдерживать свою страсть…когда стану тереться о твоё колено, когда я РАСКРОЮ себя тебе…И в тот же миг войди в меня на всю длину!
О.ХРЕ.НЕТЬ.
Я просто не знал, что делать — то ли шокироваться, то ли возбуждаться.
Оказалось, толпа вокруг тоже металась в схожей дилемме. Народ отскакивал от Эларии, будто от прокажённой, но я-то видел — все мужики неотрывно смотрели на её груди.
— Хотя. — сказала Элария с едва заметным — и уже хорошо знакомым мне — напряжением в своём сладком голосе. — Если соберешься что-то засовывать, то, наверное, тебе всё же стоит использовать мизинец. Насколько я помню, он у тебя значительно больше, чем то, что висит между ног.
У Жреца глаза на лоб полезли, но пока что он молчал.
— Что, не помнишь меня? — резко спросила она, приближаясь к алтарю. — Это из-за ребёнка?!
Она отпустила Стига. Тот не ожидал такого поворота и с грохотом упал на деревянный настил.