Суккуба

Щепетнов Евгений Владимирович

Да и вообще – что это за фетиш такой, девственная плева? Сохранилась она – значит, ты чистая и невинная! А если нет – грязная, распутная шлюха? А вот то, что язык учителя проникал в нее до самой плевы, что он вылизывал все ее тело, это как – оставило ее невинной и чистой, как ангел?

А то, что она дергала Николая за член – это считается нормальным деянием для чистой, невинной девушки? Член-то в нее не проникал! Ну…почти не проникал – раза три брала в рот, целовала головку, лизала. Но полноценного минета не было! Так она девственница в общепризнанном ее понимании, или

нет?

То-то же. Чушь-чушная. Все условно, и все придумано людьми. А что касается ее девственной плевы – как там сказал этот…Мастер? Хорошо, что никакого чужого семени в ней, в ее киске, еще не было. Мол, не испортит чистоту процесса. Какого процесса? Что они хотят сделать?

Может, рептилоиды какие-нибудь? Как вариант? Не инопланетяне, а рептилоиды, скрещивающиеся с людьми!

А что, почему бы и нет? Читала статьи – мол, рядом с людьми существует племя негуманоидов, которые рядятся под людей и могут с ними скрещиваться. Все рептилоиды стоят у власти, все богачи. И обычно они, почему-то, евреи! Несчастным евреям вечно за все достается…

Странно, конечно – целое государство рептилоидов, и никто их так и не разоблачил, кроме отдельных, особо умных кадров. Но Таня точно читала статьи на эту тему! Да и слышала, кто-то рассказывал…

И по телевизору что-то такое показывали. Врут, конечно, но не всегда же? Вон, по телеку постоянно кажут то про йети, которые трахают женщин в горах, то про предков людей, оказывается – прилетевших с вольфрамовой звезды. Почему вольфрамовой, а не платиновой, или железной – неизвестно. Это уж на совести сценаристов популярного канала. Соорудили сценарий – «Ну вот так! Хотите верьте, хотите – нет!» Главное, чтобы интересно было!

Потянулась за пультом, включила телевизор. Нашла первый канал, посмотрела время – без пятнадцати восемь. Время-то как пролетело! Поспала, потом эти садюги ее мучили – вот время и прошло.

Скоро появится Мастер. Интересно, как его положено встречать, если при виде Лены нужно плюхаться на колени и на нее не смотреть? Может ползти нужно ему навстречу, как червяк? Как там называлось у древних, когда человек плюхался на живот и полз к правителю? Про…про…хмм…черт…проскинезис! Вот! Есть еще память! Не всю пропила! Хи хи хи…

А смех-то какой-то нервный. Как сказала бы Верка: «Что, ссышь, когда страшно?!»

Интересно, как бы она себя повела в такой ситуации? Впрочем – ей-то похеру, она-то сейчас девственности не лишится. Она ее лишилась еще в двенадцать лет, в пионерлагере, с вожатым – сама хвасталась. Говорила, что «улетела», аж сознание потеряла от оргазма. Врет, сучка, никто в первый раз не «улетает» от оргазма! Она тогда чуть с девками не подралась, когда начали ее чмырить, мол, брешет Верка, как сивый мерин!

А так-то, если разобраться, почему и не могла «улететь»? В двенадцать лет уже все, первые крови, рожать можно. Кстати – Тайка Федосова в двенадцать родила – скандал был – просто ай-яй! Искали, кто ее обрюхатил, расследование учинили, Тайку крутили-вертели – как курицу в гриле поджаривали. Но она парня так и не сдала. И чо теперь – живет с Васькой Курочкиным, уже второго заделали. Девки ее уважают – не сдала

парня! Иначе бы его точно посадили. Жизнь, она такая…это вам не по гламурным тусовкам шастать, наркоту нюхать! Это реальная жизнь!

Щелкнул замок. Тихо так, неслышно, но то ли Таня стала слышать лучше, то ли нервы у нее напряжены так, что каждый шорох кажется громким, как весенний гром. Но только прежде чем дверь совсем открылась, Таня уже стояла на ногах, прижав к груди пальцы, сжатые в кулачки. Она была напряжена, едва не звенела, как струна, ожидающая прикосновения музыканта. Вот оно! Сейчас свершится!

В комнату буднично и тихо вошли Мастер и Лена. Мастер был одет в темный костюм, который очень подходил к его жесткому, волевому лицу. Белая рубаха оттеняла темную, загорелую кожу, и тем страннее на его фоне смотрелась Лена – мраморно бледная, тоже в темном костюме, на высоких каблуках-шпильках. В руках девушка держала небольшую сумку – не из числа дамских сумочек, а что-то вроде кожаного саквояжа, и похоже – из крокодиловой кожи. Лакированный, бежевый, выглядевший настолько дорого, что это становилось даже неприличным.

Таня чуть замешкалась, когда «гости» вошли, и тогда Лена холодно приказала:

– На колени! Встречать Мастера только на коленях!

– Не нужно – расслабленно приказал Мастер, повернулся к столу и неопределенно махнул рукой. Лена тут же подхватилась, шагнула, подвинула к кровати кресло. Мастер сел, не спуская взгляда с дрожащей, кусающей губы Тани.

С минуту все молчали. Потом Мастер повел рукой:

– Можешь сесть. Как тебе нравится у нас? Все ли тебе нравится?

И снова Таня замешкалась – сказать, что все нравится – это вранье. Сказать, что не нравится, когда ее унижают и бьют – а если они разозлятся, и еще добавят? Так исхлещут, что мало не покажется! Может для того и спрашивает, чтобы был повод наказать?

Однако, решилась:

– Я не люблю, когда меня унижают. И бьют. И не хочу этого.

– Ты правильно поступила – тяжело и веско сказал Мастер, вглядываясь в Таню – если бы соврала, наказание было бы жестоким. Ты должна говорить только правду – мне – только правду. И тем, кто над тобой стоит. Ты боишься меня?

– Боюсь.

– А чего именно боишься? Боишься, что не получишь свои деньги, или еще чего-то?

– Боюсь за свою жизнь, боюсь за деньги, ее боюсь (Таня указала пальцем на каменно-спокойную Лену), боюсь первого секса. Боюсь вернуться домой нищей и больной.

– А чего бы ты хотела? О чем мечтаешь? Не спеши, подумай, покопайся в себе.

Таня молчала минуты три, Мастер терпеливо ждал. Потом – решилась:

– Я хочу быть красивой. Такой красивой, чтобы мужчины штабелями валялись у моих ног. Я хочу быть богатой, такой богатой, чтобы не думать о деньгах, не думать, что буду есть, пить и одевать завтра, через месяц, через десять лет. Я хочу, чтобы исполнялись все мои желания! И не хочу много за это платить.

Мастер слегка улыбнулся, и Лена чуть приподняла брови. Видимо, они не ожидали услышать такое от «провинциальной дурочки», а вот эта тонкая улыбка была для Мастера чем-то вроде гомерического хохота.