Султан и его гарем

Борн Георг Фюльборн

Величественная наружность султанши Валиде не выдавала ни ее лет, ни ее происхождения, на которое указывала только ее любовь к ярким цветам и роскошным костюмам.

У нее были резкие, почти мужские черты лица, и не только внешность, но и голос выдавали силу характера и суровость, граничившую с жестокостью. У себя в покоях султанша Валиде постоянно ходила с открытым лицом, но тщательно закрывала голову, чтобы скрыть, что ее волосы совершенно поседели.

Через несколько дней после убийства Рашида-паши султанша сидела в своей любимой комнате, обитой малиновым бархатом,

слушая рассказы горничных-надсмотрщиц о том, как принял султан приготовленные для него в гареме сюрпризы. Улыбка удовольствия появлялась на ее лице всякий раз, когда она слышала, что султан, ее сын, смеялся или вообще был доволен.

Вечер уже наступил, и невольницы начали зажигать стенные лампы, закрытые матовыми шарами.

Тогда в комнату вошла прислужница и доложила султанше, что пришла гадалка Кадиджа и ожидает в приемной, говоря, что хочет сообщить важное, тайное известие.

Султанша Валиде хорошо знала гадалку из Галаты, которая не раз предсказывала ей будущее и еще ранее предсказала султанше, что она достигнет высшей степени могущества.

Воспоминание об этом предсказании, а также убеждение, что гадалку можно употребить на что угодно, заставили султаншу приблизить к себе старую цыганку. Это также была одна из черт ее характера – она охотно заводила отношения с людьми из низшего класса.

Султанша приказала ввести цыганку. Вскоре в комнату вошла женщина, удрученная старостью или болезнью, одетая в широкое красное платье, закрытая серым покрывалом. На ногах у нее было нечто вроде сандалий, а в руках палка, на которую цыганка опиралась.

Она вошла так уверенно, что видно было, что не в первый раз в серале и бывала тут часто. Она откинула назад старое покрывало и открыла лицо, на котором, несмотря на морщины, еще видны были следы редкой красоты.

Кадиджа опустилась на колени перед султаншей и склонила голову почти до самого ковра.

– Встань, Кадиджа, – приказала султанша, – и скажи, что привело тебя сюда.

– Одно важное, страшно важное известие, могущественная султанша! – вскричала Кадиджа. – Еще никогда я не приносила тебе такого важного известия! Оно так важно и требует такой тайны, что ни одно человеческое ухо, кроме твоего, не должно услышать моего известия. Вышли твоих женщин и окажи мне милость, выслушав меня наедине.

Султанша сделала знак бывшим тут прислужницам оставить комнату и отпустила также гаремных надсмотрщиц.

– Мы одни, Кадиджа, что ты хочешь мне сказать? – обратилась султанша Валиде к цыганке, которая продолжала стоять на коленях у входа, теперь же она поспешно встала и с нетерпением подошла ближе к султанше. Подойдя, цыганка снова опустилась на колени.

– Он найден! – вскричала она глухим голосом. – Я открыла, где он, могущественная султанша! Я предаю его в твои руки, и от тебя будет зависеть сделать с ним что тебе будет угодно.

– О ком ты говоришь, Кадиджа? – спросила султанша Валиде.

– Твое желание справедливо и благоразумно, ты не хочешь, чтобы принцы твоего дома имели сыновей, – продолжала цыганка, – так было уже и прежде. Великий Осман требовал этого! Ты разыскиваешь

убежище принца Саладина! Когда в последний раз ты спрашивала меня об том, я не могла дать тебе никаких сведений! Теперь же я пришла сказать тебе, где он.

– Ты знаешь, где он скрывается?

– Эта тайна открыта с помощью моего искусства! Не сомневайся в моем могуществе, повелительница, я принесла тебе новое доказательство этого могущества. Радуйся и благодари Аллаха и его пророка! Я принесла тебе известие, где можешь ты найти так долго преследуемого и разыскиваемого тобой принца.

Это неожиданное известие, казалось, действительно произвело на султаншу Валиде большое впечатление, хотя она и не хотела показать этого.

– Говори, где это таинственное место? – сказала она. – До сих пор я никак не могла узнать его.

Старая цыганка сделала таинственную и значительную мину.

– Да, я знаю это, – прошептала она. – Тебе никак не удавалось найти маленького принца, потому что он хорошо спрятан! Никто бы не стал его искать там, где он живет! Но от старой Кадиджи ничто не скроется. Пройди мечеть Рашида-паши по правой стороне дороги, там стоит уединенный дом, весь скрытый среди лимонных и апельсиновых деревьев, жасминов и пальм от нескромных взглядов! В этом-то доме живет старый слуга покойного султана, а вместе со стариком и маленький принц! Сад так велик, что принц может ездить в нем верхом и играть, не будучи замечен с улицы.

– И ты наверняка знаешь, что этот ребенок – принц Саладин? – спросила султанша Валиде.

– Не сомневайся, повелительница, я отвечаю жизнью, что это принц! Я передаю его в твою власть! Пусть над ним исполнится закон твоего дома: всем сыновьям принцев угрожает смерть! Покрывало сорвано с тайны, и Кадиджа снова доказала тебе свою верность и преданность!

– Как зовут этого слугу моего покойного сына?

– Его зовут Коросанди, он араб по происхождению!

– Как могла узнать ты эту тайну? – спросила султанша.

– Ха, ха, ха! – засмеялась гадалка. – Будь довольна, повелительница, что я нашла тебе маленького принца.

– Я хочу знать, как открыла ты место?

– Ты приказываешь – и Кадиджа повинуется! У меня есть дитя, дочь, по прозванию Сирра; она умна и хитра, как шакал! Ты помнишь, что прежде маленький принц жил у старого Альманзора в Скутари, я караулила его дочь последние дни, и она отправилась вместе с Сиррой к названному мною дому, потому что они знали, где принц. Я пошла следом за ними и нашла, наконец, объяснение тайны; затем поспешила сюда, чтобы передать тебе то, что сама узнала.

Султанша Валиде встала и подошла к письменному столу, стоявшему в этой комнате. Открыв один из ящиков, она вынула кожаный кошелек с золотом и бросила его цыганке.

– Вот тебе плата за твое известие, – гордо сказала султанша. – Заметил ли тебя кто-нибудь при выходе из дома?

– Нет, повелительница, меня никто не видел, – отвечала Кадиджа, целуя конец платья султанши. – Благодарю тебя за великодушный подарок. У твоей рабы Кадиджи только и есть одно желание – это быть достойной твоих милостей.