Султан и его гарем
Шрифт:
К Гассану, этому энергичному, сильному и достаточно скрытному сыну Кавказа, принц Юсуф почувствовал скоро истинную привязанность. Может быть, их сближению способствовало именно то обстоятельство, что рано повзрослевший принц и еще довольно молодой адъютант были таких разных характеров, может быть, принца привлекал отличный от его темперамент Гассана.
Как бы то ни было, новый адъютант стал скоро бессменным в свите принца. Юсуф не отпускал его от себя, и когда Гассан-бей иногда пользовался свободными от службы часами и оставлял дворец, принц был в невыразимом
Напротив, Гассан, хотя и не был совершенно холоден к принцу, держался в рамках служебных отношений. О теплых чувствах, казалось, у него не было и помину. Он оставался сдержанным, спокойным! Это спокойствие внушало уважение принцу.
Он нашел в Гассане старшего брата, с которым он мог делиться своими взглядами на мир.
Гассан был постоянно откровенен с принцем и смело указывал ему на его недостатки, в то время как другие только льстили ему. И принц смотрел на Гассана, как на друга, отнюдь не как на подчиненного.
Принц должен был делать все, чтобы стать сильным, поэтому Гассан занимался с ним фехтованием, часто совершал с ним прогулки по воде, чтобы тот мог дышать морским воздухом, и неусыпно опекал его.
Султан заботился о соблюдении всех рекомендаций, которые должны были укрепить здоровье его первенца, ведь на него он возлагал большие надежды! Он сам часто являлся осведомиться, достаточно ли развиваются телесные и душевные силы принца, и скоро заметил редкую привязанность Юсуфа к новому адъютанту, которого он для него выбрал.
Однажды Юсуф и Гассан гуляли в тенистых аллеях сада в Беглербеге, чудный воздух его должен был благотворно действовать на принца. Солнце было близко к закату, между деревьями было разлито то, свойственное одному югу освещение, которое можно назвать золотистым, пока при последних лучах заката оно не перейдет в ярко-красное.
Юсуф заставлял Гассана рассказывать различные эпизоды из жизни прежних султанов и внимательно прислушивался к его словам.
Цветущие кустарники разливали вокруг благоухание, птицы пели свою вечернюю песню, и Гассан с Юсуфом незаметно дошли до той части парка, которая в самом конце примыкает к пролегающей мимо большой дороге и отделяется от нее высокой стеной, местами заросшей вьющимися растениями. Скоро подошли они незаметно к месту, где находятся широкие решетчатые ворота, через которые взад и вперед катятся экипажи.
Вдруг принц схватил своего адъютанта за руку и показал ему на решетку.
По другую сторону ее стояла, опираясь на палку, старая горбатая женщина, одетая в красное платье и с платком на голове. Она произвела на принца впечатление несчастной, нуждающейся в помощи, и он взглядом просил Гассана подать бедной горбатой старухе денег.
– Ты слишком сострадателен и добр, принц, – сказал тот в раздумье, – прошло только полмесяца, а я издерживаю сегодня из твоих денег предпоследнюю золотую монету!
– Дай только! – просил Юсуф. – Мы обойдемся и одной монетой, мне ничего больше не надо в этом месяце!
В ту самую минуту, как Гассан хотел исполнить желание принца и бросить
С криком протянула она вперед свои костлявые руки и палку, чтобы защитить себя от острого, блестящего оружия.
– Что хочешь ты сделать! – закричала она. – Ты хочешь заколоть старуху Кадиджу.
Принц Юсуф дал знак адъютанту удержать часового и защитить беднягу.
– Оставь старуху! – приказал Гассан-бей громовым голосом, который так испугал бостанджи, что он, схватив штык, бросился в сторону. Гассан отворил ворота и впустил в парк беспрестанно кланявшуюся почти до земли старуху, чтобы дать ей денег.
Старая, хитрая Кадиджа узнала теперь принца и его адъютанта и бросилась перед ними на песок, произнося громкие похвалы.
– Это твое милосердие спасло бедную гадалку! Ты не побрезговал помочь ей! – воскликнула она, обращаясь то к принцу, то к Гассану, бросившему ей золотую монету, которую Кадиджа подняла и судорожно прижала к своим засохшим губам.
– Аллах, бесконечна твоя благость, что ты удостоил меня перед кончиной узреть прекрасного, светлейшего принца и его благородного воспитателя! – громко воскликнула она. – Как должна прославлять я этот день, доставивший мне такое счастье! Я видела тебя, прекрасный, светлейший принц, исполнилось теперь мое заветное желание! Но простери еще дальше твою бесконечную доброту и милосердие, о, восходящая звезда Востока, дозволь старой Кадидже доказать тебе свою признательность! Протяни ей твою левую руку, великий, светлейший принц, и старая Кадиджа, к которой приходят знатные и простолюдины, богатые и бедные, чтобы она разгадала им сны, предскажет тебе твою будущность! Твое милосердие так велико, исполни просьбу галатской гадалки.
Принц Юсуф, по-видимому, не чувствовал охоты знать свою будущность, но так как старая Кадиджа беспрестанно умоляла о позволении, то Юсуф бросил вопросительный взгляд на Гассана.
– Если прикажешь, принц, я дам гадалке мою руку, – сказал он, – чтобы ты услыхал, что она мне предскажет.
– Сделай это, если ты этим не пренебрегаешь! Я тебе предскажу все, что готовится тебе в будущем, благородный воспитатель, и ты некогда вспомнишь старую Кадиджу и ее слова, ибо они сбудутся, верь мне в этом! – воскликнула ворожея.
Между тем на дворе быстро темнело, и таинственный сумрак покрывал сидящую на корточках гадалку. Сама она и ее слова производили неприятное впечатление, и Гассан хотел уже оставить ее и идти дальше с принцем, не дожидаясь ее пророчества, как заметил, что Юсуф, никогда еще не видавший и не слыхавший ворожеи, казалось, заинтересовался всем происходившим.
Он решился исполнить желание принца, хотя внутренний голос и побуждал его бежать от гадалки.
– Так говори же, – сказал он презрительным тоном, желая заглушить этот внутренний голос, – говори твои сказки!