Сумасшедшая одержимость

Лори Даниэль

«Ну уж нет».

Я ненавидела этого человека, но еще сильнее презирала то, как пугало меня его присутствие.

Словно пытаясь что-то доказать самой себе, я подошла к столу и остановилась так близко, что коснулась рукой его пиджака. Он бросил взгляд на меня и тут же перевел его обратно на пожилую женщину, с которой разговаривал, словно я была частью декора.

– Знаете, – сказала дама, и румянец залил ее щеки, – моя дочь очень хорошо о вас отзывалась, и я рада, что

вы смогли прийти. Такой человек, как вы, наверняка очень занятой. Преступность в этом городе растет с каждым годом.

– Я исключительно рад быть здесь, мэм.

Я не смогла сдержать тихого смешка.

Уголки губ Аллистера дернулись, но на меня он не посмотрел.

Слова, сказанные им год назад, прозвучали в моей голове его голосом. Немного грубым и всегда с таким оттенком, словно он знает что-то, чего не знает собеседник.

Дама бросила на меня взгляд и тут же потеряла интерес, продолжив разглядывать федерала, но через секунду, словно осознав, кого увидела, снова взглянула на меня.

И уставилась, не мигая.

– Простите, я могу вам чем-то помочь?

Я вытащила заранее выписанный чек из лифчика и протянула ей. Она брезгливо держала бумагу двумя пальцами за уголок, но только до того, как развернула и увидела сумму.

– Ох, – выдохнула она, – это невероятно щедро. Спасибо вам огромное. – Что-то написав на листке бумаги, она протянула мне планшетку. – Пожалуйста, заполните эту форму. – Когда я не отреагировала, она уточнила: – Данные спонсора и налоговая квитанция. – Она понизила голос. – Вы даже можете потом вычесть это из налогов.

– А, я не плачу налоги.

Она моргнула.

Аллистер перехватил планшетку.

– Она все заполнит.

– Хорошо… замечательно. – Дама отошла от нас.

– Скажи на милость, ты вообще думаешь, прежде чем что-то говорить? Или несешь все, что придет в голову?

– Ну, – сказала я, нахмурившись, – в этот раз и правда особо не подумала. Но откуда мне знать про налоги? Антонио сказал, что он их не платит.

– Все платят налоги. Это закон.

– А, тот самый, который ты защищаешь?

Аллистер сунул мне планшетку.

– Заполни форму и закрой рот, пока мне не пришлось арестовать тебя за уклонение от уплаты налогов.

– Звучит как пустая трата времени, учитывая, что тебе придется отпустить меня сразу, как мой муж об этом узнает.

Аллистер стиснул зубы.

– А он, получается, твой спаситель, да?

Я напряглась от мрачного тона в его голосе – звучало так, словно Аллистер знал обо мне больше, чем следовало.

– Он мой муж, – ответила я так, словно это все объясняло, хотя на самом деле это ровным счетом ни о чем не говорило.

Я взяла планшетку. Аллистер еще секунду держался за нее, глядя на меня, прежде чем наконец отпустить. Отвернувшись, он выглянул

в зал, поднеся к губам стакан с прозрачной жидкостью. Наверняка вода, учитывая, насколько он был скучный.

– Ты выглядишь так, словно заблудилась по дороге на гранж-концерт.

– К счастью, нет, – сказала я, заполняя форму. – Была бы очень расстроена, если бы пропустила его.

– Что ты сделала с волосами?

– А что? – Я надулась. – Не нравится? Для тебя покрасила. Слышала, тебе нравятся блондинки.

– Думала обо мне, да? – протянул он.

– Каждый день, каждый час. Ты всегда со мной, как грибок или назойливая муха, вьющаяся вокруг головы.

Уголок его губ дернулся.

Положив планшетку, я оперлась бедром о стол, прислонила ручку к подбородку и окинула взглядом зал. – Кстати о блондинках, где же твоя?

Я проследила за взглядом федерала и нашла его спутницу, разговаривающую с другой девушкой посреди комнаты: стильное белое коктейльное платье, волосы убраны в высокий хвост. Идеальная осанка, сдержанная улыбка. Готова поспорить, она никогда в жизни не расслаблялась.

– Выглядит… интересной.

Уловив взглядом его обезоруживающую улыбку, я почувствовала что-то горячее и нерешительное, зарождающееся в животе. От этого чувства во рту немедленно стало гадко.

Я оттолкнулась от стола.

– Ну, что ж, сносного тебе вечера. Я бы пожелала приятного, но решила попробовать что-нибудь новенькое, например, не желать того, во что не верю.

– Уверена, что не хочешь пожертвовать свою обувь, прежде чем уйти?

Бросив взгляд на свои высокие сапоги, я щелкнула каблуками, как Элли. К сожалению, домой они меня не перенесли.

– Я бы не против, но, боюсь, мама твоей девушки выбросит их на помойку.

Подняв глаза, я заметила, как его взгляд прошелся от моих сапог до полоски кожи над ними. Расчетливый, оценивающий взгляд, который сложно было назвать похотливым. И все равно он меня обжег, как ледяной кубик, тающий на обнаженной коже под летним солнцем.

– Она не моя девушка, – сказал он, сделав большой глоток того, что точно было водой.

– Я бы сказала, что мне ее жаль, но… – Я сверкнула глазами, но верная своим словам не желать того, во что не верю, прошла мимо него.

Его следующие слова, пропитанные чем-то сладким и горьким, заставили меня замереть.

– Неприятности в раю?

Я стиснула ручку, которую все еще держала в руке.

Сглотнула и потерла большим пальцем пустое место на безымянном.

Мой брак был спектаклем, в который я продолжала играть – развод был неслыханным понятием для «Коза Ностра», – но я отказывалась позволять бриллианту на моем пальце, символу любви, сковывать меня, когда ни о какой любви не шло и речи. По крайней мере, ответной.