Сумасшедшая одержимость
Шрифт:
– С каждой женщиной вы спите ровно три раза, не больше.
– Правда.
– Почему?
Причин был целый список, но мотивировала меня только одна из них.
– Так правильнее.
Четыре раза значили, что у отношений есть будущее. Четыре раза были похожи на зарождающийся роман с чувствами и вопросами. Четверка меня раздражала.
Саша приняла мой ответ и продолжила копать.
– Некоторые незначительные действия, не относящиеся к вашим общим планам на день, такие как поправить одежду, расчесать волосы или пробежать круг по залу, вы делаете любое
– Частично.
– Что случится, если вы остановитесь на двух?
Я не отвел глаз.
Тук… тук.
Затаив дыхание, она ждала третьего стука, которого так и не последовало.
– Одержимы ли вы сейчас мыслью о третьем?
– Нет.
«Да».
– Думаете ли вы, что у вас ОКР?
– Легкое, по самостоятельно поставленному диагнозу, – ответил я, глядя на часы. В кармане завибрировал телефон, и под кожу пробралось нетерпение. У меня было много дел этим вечером. Может, я и был временно отстранен от работы в Бюро, но набрал работы из внешних источников, как можно больше работы, потому что если бы мне нечем было себя занять – я бы сгорел в пламени собственной злости.
Я выкарабкался из ада, я его видел, чувствовал, попробовал на вкус, и единственное, что меня спасло, – это мечты о мести и обо всем, что ждало меня по ту сторону. Я распланировал свое будущее, начиная от типа женщины, на которой женюсь, и заканчивая типом паркета в своей квартире. Ни разу в этих мечтах я не отводил места для Джианны Марино.
Я должен был чувствовать облегчение от того, что она снова вышла замуж и была для меня недоступна, но черт бы ее побрал… иногда казалось, что забыть ее абсолютно невозможно.
– А что насчет симптомов заражения? – добавила она, отводя глаза, словно только что заметила какую-то важную деталь в моем деле.
– Еще больше сплетен, Саша?
Ничего удивительного. Те, кто встречал меня, не забывали меня никогда. За исключением одной женщины, по крайней мере. Когда я был ребенком, мое лицо было моим проклятием, но теперь я сделал его своим оружием. Им я запугивал, манипулировал, добивался нужных целей. Власти. Информации. Женщин. Как же иронично, что я не мог владеть единственным, чего желал.
Она подняла глаза, недовольная собой.
– Вы никогда не целуетесь в губы.
– Правда.
– Почему?
– Считаю грязным и ненужным.
В ее глазах мелькнуло смятение. В ходе этого анализа она уже и так углубилась в мою психику глубже, чем следовало. Теперь ее интерес был чистейшим любопытством, по причине которого люди и становятся психологами: желанием расколоть человеческое сознание, как яйцо, и выяснить, что нами движет. Вот только она не знала, что мной ничего не двигало. Я сам построил чертов двигатель.
– Не похоже, чтобы у вас было такое же мнение касательно… других частей женской анатомии.
Я засмеялся.
С частями анатомии одной конкретной женщины у меня не было никаких проблем. Если быть до конца честным, я бы даже позволил ей плюнуть себе
– Так что, если вы ничего не имеете против…
– Отлизывания киски?
Она вспыхнула.
– Все зашло дальше, чем должно было, – пробормотала она, вертя в пальцах ручку.
– Вы же все это записываете, Саша? – я поправил манжет рукава.
– Так почему без поцелуев? – она перестала нервно ерзать, потому что ее любопытство снова взяло верх.
Она думала, что что-то нащупала, некий кусочек пазла, из которого я состоял. По правде сказать, вероятно, она была близка. Если она будет тянуть за эту ниточку достаточно сильно, то вытащит и следующую.
– Помада, – сказал я. – Ненавижу помаду.
Особенно красную.
Отпечаток в форме сердца на моей щеке. Красный след на краю грязного стакана или дымящейся сигареты на потрескавшемся асфальте. Откручивание крышки маленького черного футляра. Я чертовски сильно ненавидел все это.
– Так, значит, страх микробов тут ни при чем? – надавила она.
– Нет.
Это было почти правдой. Когда я был раздражен или нервничал, моя одержимость чистотой усиливалась, но в остальное время мне просто нравилось быть чистым. Мне нравились чистые комнаты, чистая одежда, нравилось не совать грязную хрень, вроде общей ручки, себе в рот. Не просыпаться с ползающими по мне жуками. Не смывать грязь с тела в питьевом фонтанчике.
– Наша встреча почти подошла к концу, но у меня остался последний вопрос. Какое ваше самое первое воспоминание, связанное с числом три?
Тук, тук, тук.
Стук эхом раздался в моем создании, три тяжелых удара, которые я бы не смог заглушить, даже если бы заткнул уши.
– Они всегда стучали три раза, – сказал я.
– Кто?
– Те, кто сделал меня мной.
Глава пятая
Джианна
23 года
Июль 2014
– С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Стоило мне толкнуть дверь клуба, как меня встретил хор сотни разных голосов. Конфетти засверкали в приглушенном освещении и защекотали кожу, осыпаясь на плечи. Воздушные шары взмыли к потолку, скрывая из вида занимающую всю противоположную стену фотографию, на которой я посылала в камеру воздушный поцелуй. Комната наполнилась мелодией песни «День Рождения» от «Битлз».
Стуча шпильками, ко мне подлетела Валентина и стиснула в объятиях.
– С днем рождения!
– Тебе не кажется, что ты немного переборщила, Вал?
– Ты про фото? – нахмурилась она, отпуская меня. – Думаешь, оно получилось слишком большим?
Я рассмеялась и поцеловала ее в щеку.
– Оно идеальное.
Проходя дальше, я обнимала людей и благодарила их за поздравления, пока у меня не начали болеть щеки. Мир пошатнулся, когда кто-то обнял меня за талию и закружил. Когда вращение остановилось, перед моими глазами возникло лицо Луки, все еще держащего меня над полом.