Сумбурно хаотичный
Шрифт:
– Пойдём Софи, - призвала её Лена, с неодобрительным взглядом в мою сторону, уйти.
– Я тебе всегда говорила, что Люси немного бабахнутая.
– Да. Точно. Бух!
– сказала я.
– И взорвали.
– И этот взрыв звали Леандером.
– Блин, Люси. Я тебя не понимаю, - плакала Софи.
– Я просто тебя не понимаю.
– Бог ты мой, - услышала я, как пробормотал господин Рюбзам.
– Зачем я только впутался во всё это? Мы ещё не пробыли здесь и десяти минут, а первая уже плачет.
– Я тебе говорила, что легче стеречь мешок блох, чем поехать с Люси Моргенрот на школьную
Трепет в моём желудке превратилась в большой, тяжёлый комок, который тянул меня вниз. Я бы тоже с удовольствием села на скамеечку, как Леандер.
Я не хотела заставлять Софи плакать. Если бы она знала, как мне хотелось пойти с ней в одну комнату ... Вместо этого на шее у меня висела Елена. Да, я бы предпочла разделить комнату с тщеславной двоюродной сестрой Сеппо, Сильваной. Даже с моей мамой. Мне нужно будет это как-то исправить.
Как только появится возможность, я поговорю с Софи. Она была моя единственная подруга. Я не хотела её потерять, даже если находила наши разговоры чаще всего ужасно скучными. Но по крайней мере я могла поговорить с ней о ребятах. С ребятами я ведь едва могла поговорить о ребятах.
К тому же они всё равно не знали, как вести разумно разговор. В отношении разговора они были неандертальцами.
– Так, слушайте все сюда. Внимание! Ребята! Мальчики и девочки!
– Господину Рюбзам пришлось прыгать вверх вниз, чтобы стало тихо и в группах перестали болтать. Елена села рядом со мной на свой чемодан и подтачивала свои ногти.
– Хорошо. Спасибо.
– Господин Рюбзам, задыхаясь, набрал в лёгкие воздуха. Вероятно, он с удовольствием сейчас бы закурил.
– Проверка чемоданов. Я уже вам объявлял: никаких мобильных, никакого алкоголя, никаких сигарет.
– Насчёт сигарет прозвучало с сожалением. Но он сразу же взял себя снова в руки.
– Я не буду проверять все чемоданы. Госпожа Дангель и я сделаем это выборочно. Здесь и сейчас. Эльвира?
– Он подобострастно улыбнулся госпоже Дангель, а её взгляд упал в мою сторону.
– Люси.
– Властно она указала на мой чемодан.
– Ouvre (франц. открывай).
Я раздражённо пнула оба замка и они распахнулись. С воздушным пум крышка поднялась вверх. Сразу же хихиканье возобновилось. Что там было такого смешного? Я нечего неправильного не упаковывала. И тем более не то, из-за чего можно было бы посмеяться. Только мои штаны карго, вторая пара кроссовок, несколько комиксов, пуловеров с капюшоном, мой купальник и ...
Розовый эпилятор моей мамы. Две огромные бутылки мужского геля для душа от марки «axe». Унесённые ветром из школьной библиотеки. И пёстрая коробка с CD под названием Summer of Love ( англ. Лето любви). К этому ещё трое боксёрских трусов от Calvin-Klein, черного, белого и серого цвета. Всё тщательно уложено друг около друга, на самом верху моей одежды.
Хихиканье становилось всё громче, разрастаясь в громкий хохот, когда Елена взяла в руки эпилятор и, ухмыляясь, помахала им в воздухе. Как раз именно его. Я не хотела знать,
Тонкие губы госпожи Дангель вздрагивали, когда она наблюдала за мной при этом. Она выглядела как сова, что радуется мыши, которую сейчас убьёт и съест.
– Ребята, успокойтесь! Все эти вещи разрешены.
– Господин Рюбзам сделал шаг ко мне.
– Можно мне одолжить твой диск?
– спросил он меня доверчиво.
– Можно. Эпилятор кстати тоже. С лучшими приветами от моей мамы. Так как он не принадлежит мне. И трусы тоже от неё. Подарок для вас.
– Господин Рюбзам отпрянул в испуге. Я во второй раз повернулась к хихикающей толпе сзади меня.
– Хи-хи-хи-хи-хи, - передразнила я их.
– Вы ничего другого не можете?
– Мгновенно наступила тишина. Только Софи тихо всхлипывала. Сердан ухмылялся. Он ухмылялся! Смеяться он по-видимому ещё умел.
То, что моя с Еленой комната имела отдельную ванную и выглядела совершенно причудливой - как и всё общежитие, не могло поднять моё настроение. В течение всего нескольких минут Елена развела ужасный бардак. Везде были разбросаны её одежда и тысяча косметичек. Потом она заперлась в ванной, хотя господин Рюбзам попросил нас после того, как распакуем чемоданы, спустится вниз, во двор замка. Я услышала, как начала течь вода. Наверное, она тайком курила.
Я быстро открыла дверь, чтобы Леандер мог проскользнуть внутрь. С изящным прыжком он занял верхний этаж двухъярусной кровати. Елена навязала мне её. Я ведь так люблю карабкаться, сказала она пренебрежительно и улыбнулась мне слишком холодно.
Одно мгновение я колебалась, прежде чем присоединится к Леандеру. Но когда я забралась наверх, я глубоко выдохнула. Эта кровать была моим островком. Всем остальным завладела Елена. Только здесь наверху она оставит меня в покое. Меня и Леандера. Только где он будет спать? Комната была тесной.
Кроме кровати, было только ещё одно кресло. На полу ему нельзя храпеть. Это было слишком рискованно. Елена могла заметить его, если будет бродить ночью по комнате.
Внезапно я почувствовала себя одинокой и потерянной. У меня даже пропал аппетит. Я думала о моей комнате в Хемсхофе, которая казалась мне так далеко, как луна - да, моя комната тоже была не большой. Но там висели мои плакаты на стене, рядом с письменным столом лежал в своей корзинке Могвай и дремал, а когда я смотрела в окно, то могла видеть Ломбарди.
Я хотела домой. Сейчас же. Я села рядом с Леандером, который молча, наблюдал за мной, прислонилась к стене, скрестила руки на коленях и прижала лоб к правому локтю. Не реветь. Только бы не зареветь. Я ведь обычно никогда не ревела.
– Эй.
– Леандер подтолкнул меня своим локтем.
– Я думаю, об этом они рассказывали на подготовке. Точно. Это - это ... подожди.
– Он какое-то время размышлял.
– Теперь я снова вспомнил, как это называется. Ностальгия по дому. У тебя ностальгия по дому.