Сумеречное сердце
Шрифт:
Учуяв запах жасмина, такой опытный вампир, как она, должен был немедленно сунуть нос в землю, запихать в ноздри пахучую траву или просто нюхнуть какой другой гадости, которая бы перебила цветочный аромат. Но Эсмина настолько увлеклась мыслями о Доминике, что умудрилась пропустить тот момент, когда запах жасмина проник к ней в голову. Рассказывали, что некоторые вампиры так и гибли. Торчали у кустарника, пока он не переставал цвести, умирая от истощения. Болтали, что проклятые жасмины в этих краях цветут все лето.
Неизвестно, сколько бы еще Эсмина вдыхала аромат белых цветов, если бы вдруг не потеряла способность дышать. Удавка, наброшенная на шею, не могла
– Попалась, – прохрипел сзади довольный мужской голос. – Этот улов получше твоего колдунишки будет. Вампир! Да еще без клана – таких нечасто встретишь.
Перед глазами Эсмины появилась бородатая физиономия с кустистыми бровями и бакенбардами. Глядя на такого человека, в первую очередь хотелось сказать: у него слишком много волос! А учитывая их ярко-рыжий цвет, становилось понятно, что Огнепалом его назвали не только за любовь к огню.
Удавку чуть ослабили, и она смогла повернуть голову. Второй охотник был не настолько колоритным. Обычный мужлан, каких в том же Ялмаре встречалось с избытком. Если у Фарэла хоть какой-то отпечаток интеллекта на заросшем лице виднелся, то второй был похож на обтесанный топором пенек.
– Будем считать, что нам повезло. – Помощник Фарэла окинул плотоядным взглядом грудь Эсмины и присвистнул: – Даже жалко такую бабу казнить.
– Это не баба, а демон в человеческой шкуре, – сурово произнес охотник на нечистую силу. – Если бы не жасмин и не мой серебряный шнур, она разорвала бы тебе глотку играючи, даже не напрягаясь. И это не везенье, это я молодец. Когда цветет жасмин, я обычно всегда обхожу кустарники. Глядишь, где и встретится какой-нибудь застрявший вампир. Эта на вид опытная, а попалась. Может, голодная, раз так легко отвлеклась. Обычно чем старше вампир, тем он легче от таких ловушек природы уходит.
– С чего ты решил, что она опытная?
– Видишь шрамы на шее и руках? – Фарэл оказался глазастым. – Ее не один раз убить пытались, и она всякий раз уходила. А еще – молчит. Молодые обычно кричат, а эта знает, что я могу ее голос поймать. Правда, детка?
Эсмина молча ему улыбнулась, мысленно проклиная все жасмины на свете. С Раковиной она познакомилась лет десять назад, хотя болтали, что в Готенруг их завезли недавно, едва ли не в последние годы. Видимо, ей тогда попался какой-то прогрессивный охотник, экипированный последними модными штучками. Он и рассказал про Раковину, показав в наглядности, как она действовала. Любое слово, сказанное рядом с этим хитроумным изобретением, попадало внутрь Раковины, оседало там, а позже сводило с ума того, кто имел неосторожность его произнести. Разумеется, действовала Раковина только на нечисть, но особенно на вампиров. Охотники любили «ловить» в штуковину возмущенные вопли молодых и неопытных нечистей, а после изводить их многократно повторяющимся голосом, который то становился громогласным, то превращался в шепот. Никто другой эти звуки не слышал, но, проведя неделю в клетке наедине с собственными воплями, искаженными Раковиной, Эсмина была готова оторвать себе голову, лишь бы их не слышать. С тех пор в присутствии охотников она молчала.
– Ничего, запоет, как станем ей пятки жарить, – довольно протянул второй охотник, поднимая Эсмину с колен и подводя к лошади.
Арбалет с серебряным болтом в руках Фарэла делал ее послушной. Вампирше уже приходилось ловить в себя арбалетные болты, и повторения опыта не хотелось.
Интересно, с каких пор она стала называть колдуна «своим Ником»?
– Дурень, – тем временем отругал помощника Фарэл. – Она же вампир, а не ведьма. С нее хоть кожу снимай, а все равно улыбаться будет.
– Не чувствует боли? – Судя по наивным вопросам, второй помощник был совсем неопытным.
– Да все эта тварь чувствует, – хмыкнул Огнепал, усаживая Эсмину на лошадь и привязывая ей руки к седлу серебряными кандалами.
Как же она ненавидела серебро!
– Просто они выносливее, чем те же ведьмы. Лучше, чем кол в сердце, еще ничего не придумали. Повезем ее сразу в город. Завтра праздник, народу с окрестностей соберется. За публичную казнь вампира герцог точно денег отвалит, не поскупится. Посадим ее на кол, голову для верности отрубим. А для безопасности жасмином всю площадку обложим. Жаль, что чеснок в этом году дорогой, а так можно было бы ей в желудок напихать. Они тогда совсем с ума сходят, катаются по земле, когти и клыки выпускают, а сделать ничего не могут. Помню, когда в последний раз такое показывал, детишкам очень понравилось. Столько ребятни собралось! Разумеется, казнить ее ночью будем, от солнца они погибают быстро и довольно безболезненно. Миг – и сгорели!
Слушая Фарэла, Эсмина даже не удивлялась. Таких речей она в свое время понаслушалась с избытком. Хоть бы чем этот охотник отличился. Только лес горазд жечь.
Дымом пахло все сильнее. Некстати подумалось об Уилли, сидящей в холодной воде. Постепенно легкое недовольство от встречи с Фарэлом Огнепалом начинало перерастать в злость. А еще от охотников ужасно смердело, и тонкое обоняние Эсмины страдало вдвойне, так как аромат жасмина продолжал дурманить. Фарэл появился как нельзя вовремя, и вампирша с нетерпением ждала, когда ее увезут подальше от злополучных кустов. Ведь самой уйти не получалось.
Словно прочитав ее мысли, второй охотник отломал благоухающую ветку и прикрепил ее к седлу позади Эсмины. Она постаралась придать лицу горестное выражение, но, кажется, переиграла. Подойдя, Фарэл вытащил ветку и выкинул ее подальше в заросли.
– Глупостью занимаешься, – отчитал он помощника. – Только цветы с живого куста делают из них идиотов.
– Но ты же сам сказал, что мы площадь жасмином украсим, – попытался оправдаться второй помощник.
– Вот именно, – фыркнул Огнепал. – Украсим! Это для людей делается, которые верят, что вампир в жасмине будет для них безопасен. На самом деле мы ее серебряными путами свяжем. Чем красивее и безопаснее ритуал, тем больше приходит людей. Какой из этого вывод?
– Все места займут?
– Денег больше заплатят! И почему ты такой дурак, Рон?
Пока охотники спорили о том, ломать ли им жасмин для украшения здесь или искать в другом месте, Эсмина наблюдала за тенями, которые мельтешили в темных зарослях. Человеческое зрение было не способно разглядеть силуэты, но ей были отчетливо видно три фигуры, подкрадывающиеся к охотникам. Однако куда лучше зрения говорил нюх, хоть и пораженный зловонием немытых тел и наркотическим ароматом цветов. Своих она узнала бы везде, а в том, что в зарослях скрывались вампиры, Эсмина не сомневалась. Ее мучил другой вопрос: как им удалось преодолеть цветочный зов?